Седьмое чувство. Дилогия
Шрифт:
– Очнулся, - лекарь потер руки.
– Обильная потеря крови вызывает сильную жажду.
– Он сунул в рот Клемента трубочку, потому что пить прямо из чашки тот не мог.
– Кто ты?
– спросил монах, напившись. Клемент не видел его лица. На его месте было размытое бледное пятно.
– Твой лекарь. Мое имя Равен. Больше тебе знать ничего не нужно.
Но монах его уже не слышал. Он закрыл глаза и забылся тяжелым беспокойным сном. На этом их короткая беседа завершилась. Долгих две недели Клемент боролся со смертью. Ему становилось
Равен израсходовал на него половину всех запасов обезболивающего, которое ему приходилось постоянно добавлять в мази. Лекарь часами сидел у постели монаха, наблюдая за его состоянием.
Наконец Клемент почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы самостоятельно принимать пищу. У него зажили суставы. Пальцы обрели былую сноровку. Теперь он смог бы не только орудовать ложкой во время обеда, но даже писать.
Как всегда в шесть часов вечера, Равен принес ему чашку полную горячего куриного бульона с размоченным в нем хлебом и в ожидании сел напротив.
– Спасибо, - поблагодарил его Клемент.
– Смотрите, не обожгитесь.
– Равен… Почему вы все это для меня делаете?
– Это моя работа, - пожал плечами лекарь.
– Кроме того, неужели вы не верите в человеческое сострадание?
– Не верю. С недавних пор.
– Ответил Клемент, медленно жуя. Он был еще очень бледен, но его глаза уже блестели как раньше.
– Поэтому меня одолевают сомнения. Может, вы принимаете меня за кого-то другого?
– Исключено. Вас нашли без сознания на крыльце дома мои знакомые и отдали в мои руки. Я не знаю, кто вы, но надеюсь, что вы расскажете мне свою историю.
– Она короткая и неинтересная, - ответил Клемент, опасаясь говорить о своем прошлом.
– Я так не думаю, - Равен усмехнулся.
– Образованный монах, побывавший в руках мастера пыток, засеченный почти до смерти, но живой и вдобавок ко всему заклейменный символом своего ордена - это очень интересно.
– С чего вы взяли, что я монах, да еще и образованный?
– Клемент напрягся, не спуская настороженных глас с Равена.
– Успокойтесь, вам вредно волноваться. А то еще швы разойдутся. Если бы я намеревался причинить вам зло, то не стал бы столько сил тратить на ваше лечение. А догадаться, что вы именно монах было нетрудно. Во-первых, стрижка. Волосы заметно отрасли, но такую стрижку - короткую с укорачиванием волос на висках и от шеи к затылку носят только монахи Света.
– А во-вторых?
– Во-вторых, руки.
– Что не так с моими руками?
– Клемент посмотрел на них с плохо скрываемым подозрением, словно они предали его, перейдя в стан врага.
– С ними все в порядке, - успокоил его лекарь.
– Уже. Но я, будучи человеком наблюдательным, не мог не обратить внимания на их вид. Вам ведь не приходилось заниматься тяжелым физическим трудом, во всяком случае, подолгу. Руки рабочего, как правило, разбитые в суставах, с постоянными мозолями, в шрамах и так далее. А у вас этого
– Иллюстрировал книги, - признался Клемент, понимая, что отпираться бесполезно.
– Я так и думал, - удовлетворенно сказал Равен, забирая у него пустую чашку.
– Что же в третьих?
– Вы похожи на монаха, - лекарь позволил себе чуть-чуть улыбнуться.
– Не знаю почему, но когда я смотрю на вас, то не могу представить больше никем другим. Наверное, вы часто молились, и искренняя вера в Свет оставила неизгладимый отпечаток на вашем облике.
– Да уж… - прошептал Клемент и его пальцы непроизвольно потянулись к повязке на голове.
– Нет-нет, - Равен остановил его руку.
– Сами не снимайте. Даже если будет чесаться.
– Вы так и не сказали, почему помогаете мне.
– Полагаю, будет лучше, если вы назовете мне свое имя, и мы перейдем к более неформальному общению. Хорошо?
– Меня зовут Клемент.
– А мое имя ты уже знаешь, - Равен вздохнул.
– Я не знал, удастся ли мне вылечить тебя или нет… Но ты оказался очень живучим.
– Мои предки родом с Запада. Берега Тумана были их родным домом.
– Тогда благодари своих предков. Понимаю твое нежелание говорить о том, что случилось, но для меня это очень важно. Поверь, это не праздное любопытство. В любом случае я гарантирую тебе неприкосновенность, и ты сможешь оставить мой дом, когда пожелаешь.
– Я гость, а не пленник?
– Конечно. Только я выбросил все твои вещи. Из соображений санитарии. Надеюсь, там не было ничего особо дорого твоему сердцу?
– Нет, - слабо отмахнулся Клемент, - это вообще не мои вещи, а могильщиков. Мне пришлось их взять, чтобы не замерзнуть на улице. Когда я выбрался из могилы, на мне почти ничего не было.
– Из могилы?
– брови Равена медленно поползли вверх.
– Да, - нехотя подтвердил монах.
– После казни меня посчитали мертвым, и естественно, отвезли на кладбище.
– За что тебя подвергли пыткам? Неужели ордену больше не нужны собственные монахи?
– Методы работы одного Смотрящего показались мне неверными, и я приехал в Вернсток, чтобы восстановить справедливость. Сам я из небольшого городка на северо-востоке. Когда я приехал, то узнал, что Смотрящий меня опередил. В итоге меня оговорили, объявили адептом Тьмы, а что было дальше, не трудно догадаться, - хмуро ответил Клемент.
– Значит, всему виной столкновение личных интересов?
– Равен, казалось, был разочарован.
– Я всегда верил в добро, в торжество Света, но когда пришли Серые, они изменили мое представление о мире в худшую сторону, - покачал головой монах.
– Мой монастырь, равно как и родной город был погублен. Да, жители в нем остались, но теперь это только тела, не имеющие души. Все кого я знал и любил, потеряны.
– Он печально посмотрел на лекаря.
– Вот теперь и думай, личные это интересы или нет?