Седьмое чувство. Дилогия

Зинченко Майя Анатольевна

Из-за этого я чувствую себя очень важной персоной, так сказать, шишкой на ровном месте. Это неприятное чувство. Я никогда не стремился быть в центре внимания. В отличие от Рема, который регулярно устраивал какие-то выходки, я предпочитал спокойно сидеть в своей келье, читать или ухаживать за садом. Желательно в одиночестве.

Свет, помоги мне, укажи правильный путь, единственно верный. Сделай меня своим орудием, научи отличать Добро от Зла, научи распознать Истину среди Лжи. Я никогда не отрекался и не отрекусь от тебя.

Даже на пыточном столе я не предал тебя, даже перед лицом смертельной опасности, мое сердце оставалось верным. Ты знаешь, что я честен перед тобой. Я человек, только слабый человек, и мне так нужна твоя поддержка. Не оставь меня одного в предстоящей борьбе.

Приятная женщина, уже немолодая, но со следом былой красоты на лице, одетая в красивое синее бархатное платье, осторожно присела на шаткий, не внушающий доверия табурет. Она немного опоздала и пришла последней. Кроме нее в зале было еще четверо, все мужчины. Это были советники - руководители организации, которая вот уже не один десяток лет противопоставляет себя единоличному правлению ордена Света.

Равен в нетерпении ходил из стороны в сторону наблюдая, как она обстоятельно разглаживает складки на платье. Наконец леди Кантор посчитала свой вид удовлетворительным и кивнула Равену.

– Я попросил встречи с вами и благодарен, что вы откликнулись столь быстро, - сказал он.
– Хоть это и небезопасно.

– Это долг каждого из нас. Тем более что ты никогда не злоупотреблял нашим доверием.
– Ганс Ворский позволил себе усмехнуться.
– Но что случилось? Равен, не трудно заметить, что ты сильно обеспокоен.

– Я нахожусь во власти мучительных сомнений. Не так давно судьба свела меня с одним необычным человеком, - лекарь задержал дыхание.
– С монахом. А если точнее, с бывшим монахом.

– Ну и что?
– Не понял Виктор Леду. Он занимал пост главного инженера при императорском дворе.
– Ты хочешь завербовать его к нам?

– Я не договорил, - сказал Равен, и в его голосе послышалась укор, - стал бы я беспокоить вас по такому пустяку, как еще один кандидат на вступление. Дело в том, что обстоятельства, при которых я познакомился с ним, да и вообще вся эта история весьма необычна.

Он посмотрел на сидящих перед ним советников, чтобы удостовериться в том, что они внимательно его слушают.

– Опущу некоторые незначительные подробности… Однажды поздней ночью меня вызвали к больному. Когда я пришел, то увидел, что это незнакомый мне мужчина средних лет. Он был совершенно в ужасном состоянии. Не буду подробно описывать его раны, среди нас все-таки дама, - легкий учтивый кивок в сторону леди Кантор, - но его пытали, а потом засекли до смерти плетьми как приспешника Тьмы. Он чудом избежал смерти.

– Это уже становиться интересным… - Флориан, начальник дворцовой охраны метнул в сторону Равена острый взгляд.
– Это маг, один из нас?

– В том-то все и дело, что нет, -

лекарь покачал головой.
– Я и сам по началу так подумал, но в нем ни капли магической силы, я проверял. В плане магических способностей это обыкновенный, даже если не сказать заурядный человек. Но он меня заинтересовал. Я взял его к себе домой и принялся лечить. Еле выходил, но это стоило того. Когда монах смог говорить, я узнал, что он попал в руки к самому мастеру Ленцу.

– Это страшный человек… - кивнул Флориан.
– Ленц - виртуоз в своем жутком деле.

– Почему же они так жестоко поступили с твоим монахом?

– Он повздорил со Смотрящим по имени Пелес, который приехал в его город - какое-то маленькое селение на краю империи, устанавливать свои порядки.

– О, какое знакомое имя… Мы давно имеем зуб на этого человека, - сказал Леду.

– В Вечном Храме моего монаха, а он к их неудовольствию оказался настоящим приверженцем канона, не стали слушать и обвинили в симпатиях к Тьме. Для него, считающего орден непогрешимым - это было настоящим шоком. Не знаю всех подробностей дела, но ему дали посмотреть на картину Марла…

При упоминании имени Марла советники напряглись и переглянулись друг с другом.

– И что дальше?
– спросил Ворский.

– Она ожила. Таким образом, монах подписал себе смертный приговор.

– Вот как… - лицо Ворского приняло задумчивое выражение.

– Кроме всего прочего, во время пыток Ленц выжег на лбу монаха клеймо - символ ордена.

– Горящий факел?
– Виктор побледнел.
– Я не ослышался?

– Именно так, - кивнул Равен.
– Потом его отвезли на площадь для казни, где монаха ждала плеть. Во время проведения экзекуции палач посчитал его мертвым, но он не только не умер, но и сумел выбраться из могилы и прийти обратно в город! Когда я нашел его, он был вымазан кладбищенской землей с ног до головы.

– Слишком много совпадений… - прошептал Флориан.
– Клеймо, могила. К тому же он монах…

– Я тоже так думаю, - кивнул Равен.

– Он все еще у тебя? Как его, кстати, зовут?

– Клемент. Да, он у меня. За его состояние можно не беспокоиться, но он слаб и передвигается пока с трудом.

– Мы должны его увидеть, - выразил Ворский общее мнение.
– И чем скорее, тем лучше.

– Равен, скажи, сколько ему лет?

– Двадцать восемь. Весной будет двадцать девять.

– Какой молодой, - покачала головой леди Кантор.
– Не вериться, что это именно он. Я и предположить не могла, что Встреча произойдет при моей жизни. Мы столько лет боремся с орденом… Почему же это случилось сейчас?

– Подожди тешить себя надеждой, возможно, она напрасна, - сказал Виктор.

– Но ведь совпадений действительно слишком много, - возразила советница.
– Когда и где мы его увидим?

– Если вы хотите видеть монаха немедленно, то в моем доме.