Седьмое чувство. Дилогия
Шрифт:
– Но ведь твоя жизнь не закончена, - сказал Равен.
– Считай, что ты родился заново.
– Новая жизнь, новые надежды… - прошептал монах.
– Ложные надежды?
– Глупо противиться тому, что должно случиться. Разве будущее от нас зависит?
– Святой Мартин считал, что у каждого из нас есть выбор.
– Он мог ошибаться.
– Как и вы.
– Клемент, что ты знаешь об обстоятельствах смерти святого?
– спросил Равен.
– Какое это имеет отношение к нашему разговору?
– Я просто хочу показать тебе правду, какова она есть на самом деле, на наглядном примере.
– Против него возник заговор магов. Они подстерегли его на улице, когда рядом не было свидетелей, и убили, вонзив кинжал в спину. Вот, пожалуй, и все.
– Замечательно, - сказал лекарь, хотя его вид говорил скорее об обратном.
– А тебе не приходило в голову, откуда узнали, что это дело рук именно магов, если на улице не было свидетелей?
– Ну… Я никогда не задумывался над этим. Это не ставилось под сомнение.
– В этом то все и дело. Отучи человека сомневаться, и ты сможешь делать с ним, все что угодно. А теперь, - Равен сделал паузу, - правда. Мартина действительно убили в безлюдном переулке, убили подло, вонзив в спину нож. Ему не дали возможности защищаться, посчитав, что он - в прошлом известный воин, сумеет дать своим убийцам отпор, даже после стольких лет ношения рясы. Хотя лично я сомневаюсь, что он стал бы защищаться.
– Равен, оставь это, он все равно нам не поверит, - сказала леди Кантор.
– Это его дело, но рассказать я должен. Клемент, Мартина убили собственные ученики. Это были двое его ближайших соратников, которые впоследствии возглавили орден.
Клемент молча смотрел на лекаря. Даже в пророчество Роны он был готов поверить охотнее, чем в то, что только что сказал Равен.
– Мартин доверял им. Он был для них учителем, наставником, и что же? Они посчитали, что в некоторых вопросах он слишком правильный, слишком мягкий и что Мартин будет гораздо полезнее зарождающемуся, и только начинающему входить в силу ордену Света, если станет мучеником. Новообращенным нужен был образ страдальца, погибшего за свою веру! И они его получили. Клемент, вот откуда начинается ложь! Вот тебе ее истоки! Как знать, если бы Мартин был жив, орден бы стал совсем другим, но его погубила собственная доверчивость. Он видел много зла на земле, и хотел изменить весь мир, но не смог изменить даже своих учеников.
– Я не верю тебе, - Клемент заткнул уши.
– Не верю!
– Веришь, но даже себе не хочешь в этом признаться. В убийстве Мартина обвинили магов - нужно было подорвать их влияние, и на нас началась охота. Со временем она приобрела угрожающие масштабы.
– Но вы же сами утверждаете, что орден полон скрытых магов. Неужели они входили в ближайшее окружение Мартина?
– спросил Клемент.
– Маги-монахи?
– Нет, но позже орден стал привлекать на свою сторону некоторых из них, обещая им безопасное существование, если те будут действовать в его интересах. Чтобы изловить волшебника, нужен волшебник. Постепенно маги, принятые в орден поднимались все выше по служебной лестнице, и некоторые достигли больших высот. Там, где никогда не ценились такие понятия, как честь и совесть это было сделать нетрудно. Многие из них отлично поднаторели в интригах, живя еще при императорском дворе.
– Орден Света - это огромный
– В городах закрывают и сжигаются библиотеки.
– Вы тоже, - Клемент махнул рукой, - маги… И тоже стремитесь всем управлять.
– Маги всегда стремились к власти, и не любили конкурентов, - сказал Равен, - не буду это скрывать. Это объективный процесс и он связан с совершенствованием нашей личности. Без этого бы маги не развивались. Но все мы разные, и когда одни из нас не могут перейти черту, за которой для человека не остается ничего святого, другие с легкостью шагают вперед.
– Вы решили меня сегодня добить, да?
– проворчал Клемент, взглянув на них исподлобья.
– Давайте, я к вашим услугам. Если у меня не будет сердечного приступа, то я точно сойду с ума после этого разговора.
– Потерять рассудок не так-то просто. Это не каждому дано.
Монах промолчал. Он закрыл глаза и, не двигаясь, просидел так несколько минут. В спальне воцарилась мертвая тишина. Советники уже стали терять терпение, когда Клемент, наконец, сказал:
– Я хочу, чтобы вы ушли. Пожалуйста, оставьте меня одного.
– Может тебе нужна помощь?
– участливо спросил Равен.
– Тебе плохо?
– Нет, все в порядке. Мне необходимо привести мысли в порядок, но это весьма затруднительно, когда вы стоите у меня над душой.
– Хорошо, мы уйдем. Но ты дашь нам ответ?
– Да. Ответ будет. Приходите, - монах бросил взгляд на часы, - через час. Но не раньше.
Равен дал знак советникам, чтобы те покинули спальню. Когда они вернулись, то Клемента в комнате уже не было.
Здесь гулял холодный ветер, раскачивая легкие занавески. Лекарь бросился к окну и увидел простыни, которые Клемент использовал в место веревки.
– Он сбежал!
– воскликнул Ворский.
– Быстрее, мы еще можем его догнать!
– Подождите, - сказал Равен, подходя к ночному столику.
– Он оставил записку.
На белом листке бумаги беглым размашистым почерком было написано следующее:
"Прости Равен, но я вынужден исчезнуть. Право пророчество или нет, но мне с вами не по пути. Дороги монаха и дороги мага никогда не пересекутся. Вы стремитесь владеть миром, а я уйти от него. Я буду помнить добро, сделанное тобой, и при случае отплачу тем же. (Мне стыдно, но я присвоил твою одежду, и взял немного денег). Я не хочу далее злоупотреблять твоим гостеприимством. Клемент".
– Не думал, что он способен на решительные действия, - сказал Флориан с одобрением.
– Он нас всех провел.
– Куда он направился?
– Ворский вопросительно взглянул на Равена.
– Не знаю, но не думаю, что пускаться за ним в погоню будет верным решением. Даже если мы его отыщем, сейчас он не станет с нами сотрудничать.
– Как глупо, что он отказался от нашей помощи, - сказал Виктор, затаскивая простыни обратно.
– Мы на него слишком надавили, - заметила леди Кантор.
– И вот результат. Нужно было быть мягче, а мы вывалили на него столько неприятной информации. И о пророчестве рассказали и о Мартине.