Седьмое колено

Котова Алиса

^{По последним данным, опубликованным на сайте ведомства, всего на «Булгарии» путешествовало 148 туристов, 22 члена экипажа, 12 ресторанных работников, четыре сотрудника турбригады и два неустановленных лица – всего 188 человек. Спасены 84 человека, большинство из которых взял на борт оказавшийся рядом теплоход «Арабелла». Судьба 105 человек уточняется».}

^***

^{11.07.2011 19:57}

^{ИНТЕРФАКС: «Тела детей, которые находились на детской развлекательной площадке « Булгарии», могут быть подняты только с помощью судов, оснащенных подъемными кранами, сообщил Интерфаксу в понедельник источник в спасательной группе. «Водолазы}

обследовали судно, и от 30 до 40 тел детей находятся в трюме, где была сооружена детская комната с песочницей. Именно туда детей отвели для развлекательной программы незадолго до того, как произошла трагедия», – пояснил собеседник агентства. При этом он добавил, что к трюму не могут подобраться из-за «очень сильного течения в этой акватории».

^{«Поэтому будем ждать два судна с кранами, которые вышли, – одно из Волгограда, а другое – из Нижнего Новгорода, для подъема корабля, и только тогда можно будет попасть в трюм и извлечь тела детей», – подчеркнул собеседник агентства».}

Глава 1. ПОРТРЕТ БЛУДНИЦЫ

Вернувшись из речного порта, Игорь Валентинович выпил залпом стакан водки и упал на диван. Пронзительный звон в ушах, сопровождавший его с момента крушения теплохода, не прекращался ни на секунду и не давал ни на чем сосредоточиться. Он лежал один в пустой квартире и вот только сейчас, когда водка горячей волною накрыла ненавистный звон, приглушив его, осознал, что мечтал об этом диване целую неделю. Всю нескончаемую неделю, которую гостила в доме толпа шумных родственников жены из Самары во главе с громогласной тещей. Чтобы как-то развлечь эту разношерстную компанию, наполовину состоящую из галдящих детей, он взял всем путевки на теплоход, теша себя надеждой, что после возвращения до поезда у родственничков останется лишь полдня, а там, после того как поезд скроется за поворотом, он в тишине развалится на своем любимом диване перед телевизором на долгих четыре часа. Именно столько времени жена будет пересказывать теплоходные впечатления соседке, а дети – играть с соседскими в компьютерные игры. На секунду он представил, что все оно так и случилось уже, час наслаждения настал, и потянулся за пультом – телевизионные новости враз развеяли иллюзии. Все каналы передавали одно и то же: «Теплоход «Булгария» затонул в водах Куйбышевского водохранилища у деревни Сюкеево… Спаслись 70 человек… 8 тел опознаны… Остальные числятся пропавшими без вести… Спасательные работы ведутся круглосуточно…»

Игорь Валентинович выключил телевизор и невидящим взглядом уставился на портрет прародительницы своей жены – Елена Семеновна смотрела на него надменно и бесстыже. Портрет был когда-то рисованным, потом искусно подретушированным, спрятанным под стекло, обрамлен в старинную рамку и выглядел вполне презентабельно. Дама, изображенная на нем, по рассказам, приходилась прапрабабкой теще Игоря Валентиновича и великой и неугомонной грешницей, страстно охочей до мужеского полу. Тесть Игоря Валентиновича жутко не любил эту родственницу, хотя подолгу, бывало, выпив, таращился на ее декольте.

– Все сгинете из-за нее, из-за блудни, – изрекал он глубокомысленно, воздев к небу палец, допивая последнюю рюмку настойки и почти уже направляясь в сторону спальни. – Потому что все вы – бабье бесовское племя – все вы в нее, все на одно лицо, все – родня и блудня! Все – до седьмого колена!

Тестя подхватывали под белы рученьки и, преодолевая его пьяное слабеющее сопротивление, вели спать. И долго еще из-за дверей спальни изрыгались проклятья в адрес дамы с портрета.

Теща же, а потом и жена, напротив, просто гордились и упивались историями про свою прапрапрапрабабку (никто никогда не мог точно сосчитать всех «пра-», поэтому каждый добавлял их количество по желанию). Истории пересказывали друг другу, подругам и соседкам. Не очень-то вслушивающийся во всю эту ахинею Игорь Валентинович тем не менее не уставал удивляться, откуда берутся такие бесстыдные, на его пуританский взгляд, подробности, ведь если верить теще, дамы с портрета не было на свете чуть ли не лет двести. Но женщины всегда отбрыкивались от его расспросов шутками-прибаутками: мол, передавались эти подробности из уст в уста, из поколения в поколение, дошли до наших времен…

Теперь, оставшись в желаемой тишине и одиночестве, наедине с тещиной прапрабабкой и ее бесстыжим взглядом, раздевающим и прожигающим его мужское естество насквозь, Игорь Валентинович вдруг стал вспоминать обрывки историй, иногда доходивших до его слуха, и впервые, как покойный тесть, произнес: «Все сгинете из-за нее – из-за блудни!»

Он выпил еще водки и с трудом отвел от прародительницы

взгляд. Отвел и опустил его на стол, где среди опавших лепестков роз, утопающих колючими стеблями в прозрачной вазе с мутноватой водой, лежала книга японского писателя Рюноскэ Акутагавы с загнутой посередине страничкой. Ее читала жена перед отъездом, она давно подсела на японскую литературу, страсть к которой наполнила их дом кучей всяческих японских безделушек: статуэток, вазочек и маленьких растопыренных деревьев в горшочках. Игорь Валентинович прочел первое попавшееся: «В бушующем пламени и дыму, истязуемые адскими слугами с бычьими и конскими головами, люди судорожно мечутся во все стороны, как разлетающиеся по ветру листья. Там женщина, видно, жрица, подхваченная за волосы на вилы, корчится со скрюченными, как лапы у паука, ногами и руками. Тут мужчина, должно быть, какой-нибудь правитель, с грудью, насквозь пронзенной мечом, висит вниз головою, будто летучая мышь. Кого стегают железными бичами, кто придушен тяжестью камней, которых не сдвинет и тысяча человек, кого терзают клювы хищных птиц, в кого впились зубы ядовитого дракона – пыток, как и грешников, там столько, что не перечесть…»

– Ад… – понял Игорь Валентинович, хотя поначалу было его посетили мысли о белой горячке. – Ад, преисподняя… – прошептал он. – Они все попали во второй круг ада – за грехи этой старой блудницы. А степень мучений в аду адекватна вине грешника… – бормотал он что-то давно читанное и забытое.

Он вспомнил красивое улыбающееся лицо своей жены… Такое же, будто скопированное, лицо дочки… Алебастровое, перепудренное до неприятного потустороннего эффекта лицо тещи – стареющей, но все еще видной матроны… Лицо младшего сына, не похожего на родню жены и радующего этим фактом и фактом продолжателя рода своего отца. Лица такой же по составу семьи брата жены тоже улыбались ему, оборачиваясь, – все друг за другом поднимались по трапу «Булгарии»… И все теперь в преисподней, заплакал он, пьяно всхлипывая, – все, кроме него самого. Потому что только он, единственный из этой веселой компании супружниных родственников, не потомок великой блудницы Елены Семеновны, он не отвечает за грехи ее молодости, и он уцелел.

Но что значит «уцелел», когда ад для человека иногда начинается и во время земной жизни, если уходят все, кого любишь? И Игорь Валентинович запустил опустевшей бутылкой в проклятый портрет на стене.

Глава 2. ПОД ОБЛАКАМИ

– Вот где он, скажи на милость, где он, твой любимый и единственный? Ненаглядный и неповторимый? – вопрошала меж тем не без издевки стареющая матрона Ольга Денисовна, возглавляя плавучую прогулку родственников по палубе «Булгарии». – Мы все вместе и мы все рядом, а его как всегда нет!

Дочь снисходительно улыбалась, не обращая внимания на привычное брюзжание матери. Она, подобно клушке, была рада, что все родные и любимые здесь, с ней, все вместе, под ее крылышком, а муж – он взрослый и сильный, он не пропадет, он просто чуть-чуть отстал от толпы всегда очень шумных и немного поднадоевших родственников, отошел покурить и насладиться тишиной.

…Откуда-то сверху, с неба, сквозь отражающиеся в воде облака, стали сыпаться в воду цветы и игрушки. Чьи-то незнакомые лица смотрели на них сквозь толщу воды, и иногда она чувствовала вкус соленых слез губах. Галина вглядывалась в эти лица с непонятной для себя надеждой увидеть среди них лицо мужа, и ей даже показалось, что оно мелькнуло среди прочих – родное и любимое. Этот факт ее несказанно обрадовал: она не понимала почему, но то, что он там, над облаками, а не здесь, под ними, наполняло счастьем ее ставшее вдруг прозрачным, как небо, и булькающим, как аквариум, сердце. Его присутствие наверху радовало даже больше, чем то, что все остальные здесь, рядом. Она улыбалась ему и желала счастья. Она видела, как он что-то бросил вниз, к качающимся на волнах цветам. Сквозь облака, переливаясь в лучах играющего с волнами полуденного солнца, быстро спускался к родственникам портрет загадочной блудницы Елены Семеновны.

***

– Уникальный случай, Господи, – льстиво делилась наблюдениями, созерцая опускающийся на дно застекленный портрет, Черная Тень с веером. – То столько десятилетий ни одного грешника к нам не попадало из этих – Бургановых, то сразу все семейство приплыло до седьмого колена. Род отмучился, род прекратился, – глубокомысленно подвела итог сказанному Тень.

– Да, отмучились, – согласился Всевышний, поднимая портрет, приплывший прямо к его ногам. – Можно было подождать еще лет несколько, чтобы восьмое колено успело у них народиться, но ведь за ней, – он потряс портретом перед носом собеседницы, – как ты помнишь, не только блуд. И не только на втором круге она у тебя пребывает все это время.