Седьмое небо (Большая игра)
Шрифт:
Они помолчали.
— А вообще ты молодец! — Он неожиданно положил ей на плечо тяжелую теплую лапищу. — Я твоего появления вовек не забуду. И этот козлина, которого ты подстрелила, тоже не забудет. — Лидия улыбнулась, а Заяц продолжал: — Поэтому когда тебя попрут с работы за публикацию непроверенных и заведомо ложных сведений, ты ко мне приходи. Я тебя возьму. Ты молодец! Ты только напрямую звони. Напомни мне, чтобы, когда мы к Шубе приедем, я тебе визитку дал.
— А вы… кто? — неожиданно струхнув, спросила Лидия.
— Не узнала? — усмехнулся Заяц. — А небось писала про меня сто
— Господи Иисусе, — пробормотала Лидия. Конечно, она его не узнала! Разве можно узнать в неповоротливом мужике в камуфляже и маске, который среди ночи сел к ней в машину и потом с такой дьявольской грацией укладывал на пол подонков, один из которых был с ножом, а другой с пистолетом, того самого Станислава Зайницкого, знаменитого на всю Москву председателя совета директоров легендарного ЗИЛа.
— Да ты не пугайся, — посоветовал Заяц. — Я простой директор завода…
— Простой, — эхом повторила за ним Лидия. — А зачем вы вообще в это дело ввязались? За город поехали, маски натягивали, козлами скакали… У вас что, охраны нет?
— Нет у меня никакой охраны, — сообщил Заяц доверительно. — Что я, Майкл Джексон, что ли? Кому я нужен? Мне охрану для понта заводить неохота. Денег жалко и личной свободы никакой… А поехал… Шуба позвонил и сказал: приезжай. Я и приехал. — Заяц посмотрел на Лидию внимательно и дернул ее за нос. — Шуба же не охрану, а меня вызывал, — объяснил он, — мы с ним сами себе охрана.
— Вы что, вместе воевали?
— Воевали, — согласился Заяц. — Еще как воевали. И в разведшколе учились, а потом опять воевали.
— В Афганистане, что ли?
— И в Афганистане тоже, — весело ответил Заяц. — Мы оттуда начинали воевать. А вообще, мы про это почти не вспоминаем, так что ты не приставай лучше. Ничего хорошего там не было. Только вот боевые навыки остались, и иногда… мы даже ими пользуемся. А ты говоришь — охрана! Мы вдвоем с Шубой, без дураков, целого батальона стоим, и не надо нам никакой охраны… Зачем посторонних людей к своим делам привлекать?
— Навыки навыками, — заявила Лидия и посмотрела в окно, — а эти гориллы сегодня вас чуть не постреляли.
— Не-е, — протянул Заяц безмятежно. — Мы просто никуда не торопились. Можно ведь было вообще без стрельбы обойтись. Помещение маленькое, и в маленьком помещении три десятка полоумных испуганных детей и придурки с пушками! Ты, конечно, молодец, но никто бы нас не пострелял, это я тебе ответственно заявляю.
— Вот и спасай вас, мужиков, после этого, — пробормотала глубоко оскорбленная Лидия. — Я когда в дверь заглянула и увидала вас обоих на коленях с выкрученными руками, а мальчишку на дыбе, то решила, что вам помощь нужна! А вы, оказывается, там просто отдыхали?
— Ну да, — подтвердил ничуть не смущенный Заяц. — Но ты все равно молодец. А от ответственности за стрельбу мы тебя отмажем, если потребуется. Хотя у тебя самой в МУРе большие связи, как выяснилось…
На больничном крыльце показались Егор и Димка, который на этот раз шел сам. Увидев их, Лидия запустила двигатель и посмотрела на часы. Полчетвертого. Красота.
— Ну что? — опустив стекло, спросила она у подходившего Димки. — Ты как?
— Отлично! —
Егор открыл ему заднюю дверь.
— Полезай, Димыч. Сейчас полегчает. Тебе полведра обезболивающих всадили.
Он обошел машину сзади и сел с другой стороны.
— Ну как вы с нами вечерок провели, госпожа Шевелева? Отдохнули на славу?
Лидия хмуро посмотрела на него в зеркало заднего вида. У него был очень измученный вид.
Егору Шубину совершенно не подходил измученный вид.
Господи, что она знает об этом человеке, который воевал в Афганистане, дружит с председателем совета директоров ЗИЛа и похож на английского герцога, когда не носит камуфляж и черную маску с дырками для глаз?
Ничего.
Совсем ничего.
— Я хотел сказать, — вдруг прохрипел Димка, и Лидия снова посмотрела в зеркало заднего вида, — что, если бы не вы… вы все… они бы меня убили. Уже немного оставалось…
— Димыч… — предостерегающе сказал Егор, но Димка замотал головой. Фиолетово-желтое и бурое месиво, в которое превратилось его лицо, как-то странно набухло, перекосилось, он быстро облизал языком разбитые губы. Встретившись взглядами в зеркале, Лидия с Зайцем разом отвели глаза.
— И все это время, с пяти часов, когда… когда я попался, я знал, что меня убьют, непременно убьют, и что умирать я буду долго… и никто меня не спасет. Я только хотел, чтобы это было быстрее. И я знал, что это правильно, потому что я ведь украл его деньги, на самом деле украл, следовательно, я ничем не лучше его… И еще я украл твои запонки и какую-то штуку для галстука из той шкатулки в ванной. И я решил терпеть, но… почти не мог терпеть, так мне было… больно…
— Димыч, — утешал его Егор, — мы все уладим. Слышишь? X… с ними, с запонками, да и с деньгами тоже. Я почему-то уверен, что на воровство тебя в ближайшее время не потянет. А?
Димка засопел.
— Никогда в жизни… — выговорил он с усилием, — никогда в жизни ты не называл меня… Димычем…
Потом он уткнулся Егору в плечо и заплакал.
— Я вас отвезу, — предложил Егор Шубин. — Вы спите совсем.
— Кто? Я? — Лидия качнула головой, очнувшись и осознавая себя в чужой кухне, больше похожей на итальянский палаццо — с плиточными полами, арками, белоснежными стенами, гобеленовыми диванами, цветными подушками и тяжелой мебелью из настоящего дерева. — Нет, я не сплю…
— Спит, спит, — подтвердил дед Егора Шубина. — Может, у нас останетесь? Я бы постелил в гостевой спальне. Егор, ты должен предложить девушке остаться!
— Мне до дома семь минут пешком, — пробормотала Лидия. Ей страшно было даже подумать, что сию минуту придется вытаскивать себя из уютного тепла громадного пледа, которым, не говоря ни слова, ее прикрыл Шубин, одеваться, выходить на улицу, греть машину, ехать, а потом подниматься на свой этаж, раздеваться, разбирать постель… Почему ее не оставят в покое? Как бы хорошо было, если бы они про нее забыли и она проспала бы под этим пледом до утра…