Седьмое небо (Большая игра)
Шрифт:
— Да ты что!.. — ахнула Нинулька.
— Я боюсь идти к Леонтьеву, — призналась Лидия. — Потому что если у него документов тоже нет — все. Я пропала. Понимаешь?
— Понимаю, — протянула та. — А как это вышло, что их украли?
— Обыкновенно. Как все крадут. Влезли в квартиру и украли. Я приехала — бумаг нет.
— А у кого был ключ от твоей квартиры? — тут же спросила редакторша. — Ты знаешь?
Почему-то Лидия об этом не подумала.
Ключ, ключ…
Ключ был у матери, но она забрала его, когда потеряла свой. Потом вернула, когда сделала дубликат.
— Нин, — внезапно вспомнив, сказала Лидия испуганно, — я недавно ключи потеряла. И даже к матери ездила за запасными.
Это было… дня три назад. Или пять. Да, точно, пять дней назад.
— Поздравляю, — ляпнула Нина. — Ключи у тебя вытащили.
— Если вытащили, — Лидия перестала включать и выключать лампу и потерла лоб, — значит, пять дней назад кому-то было известно, что эти бумаги… фальшивка.
Нина со стуком поставила кружку на стол.
— Лидия, — она старательно потерла пальцем какое-то незаметное для Лидии пятно на столе, — иди-ка ты прямо сейчас к Леонтьеву. Он знает, что у тебя бумаги пропали?
Лидия покачала головой.
— Ну вот. Расскажешь, что бумаги пропали и что на той неделе ты потеряла ключи. Мне кажется, что все это нужно рассказать ему как можно скорее.
Но Леонтьева не было на месте. Лидия прислушивалась к тишине в его кабинете со смесью страха и облегчения.
А что, если он знал, что бумаги ненастоящие? Что, если он с самого начала знал, чем должна кончиться вся комбинация, и даже планировал ее? Как ей быть? Спасать ее некому, и, отец всегда говорил, что, когда опасность действительно реальна, спасаться нужно самой. Никто не станет тащить тебя из-под перекрестного огня.
— Да он не приходил с утра! — сообщил Лидии Павел Владимирович Гефин. Как всегда, он куда-то спешил, в руках у него была огромная, полная бумаг папка.
“Что он там таскает в этих папках?” — подумала она с неожиданным раздражением.
— Уехал в Кремль, там сегодня какой-то важный брифинг.
Павел Владимирович всегда был осведомленнее всех. Наверное, только Тамара Петровна могла перещеголять его в вопросах осведомленности. И еще он был отличный журналист. Профессиональный, выдержанный, проверяющий все до последней точки. Лидия его терпеть не могла.
— А ты соскучилась? — напоследок поддел ее Павел Владимирович. Это означало, что ей не стоит забывать о том, что он знает о ее романе и знает, как все печально закончилось.
— Не успела, — проворковала Лидия сладко и взяла Гефина под руку. От сладости собственного голоса у нее даже зубы заболели. — Мы утром только расстались, и он так спешил, что забыл у меня свои презервативы. Вы не передадите, если его увидите, Павел Владимирович? А то я сейчас уезжаю…
Гефин посмотрел на нее страшными глазами, что-то нечленораздельно замычал, выдернул руку и пошел по коридору, несколько сбившись со своего привычного размеренного шага. Его округлая спина и розовая глянцевая лысина выражали целую гамму
“Ну и пусть, — решила Лидия. — Терять мне все равно нечего. Если Леонтьев все знал, значит, завтра, ну, от силы послезавтра, меня уволят, и даже Станислав Зайницкий ничем не сможет мне помочь.
Таких ошибок не прощают и не забывают никогда”.
Внезапно ей стало холодно и тошно.
— Стае! — окликнула она пролетавшего мимо Смирнова. — Дай сигарету.
Смирнов затормозил и вернулся.
— Скучаешь? — спросил он, торопливо роясь в карманах. — Тяжело ты, бремя славы?
— Какой еще славы! — отмахнулась Лидия. Он протянул ей сигарету, она прикурила, и он сказал:
— На тебя сегодня все газеты ссылаются. Ты что, не слышала? А вчера в программе “Время” передали и тоже на нас сослались, что это, мол, наши данные. И утром по “Русскому радио” в обзоре печати…
— Да ты что… — пробормотала Лидия таким тоном, как будто он сообщил, что ее фотографии вместе с домашним телефоном напечатал журнал “Плейбой”.
— А ты ничего не видела и не слышала? — спросил Смирнов недоверчиво.
Она не могла ничего видеть и слышать потому, что вчера вечером ездила с Егором Шубиным выручать его брата. А сегодня утром на кухне у Егора Шубина, где она пила кофе и ела теплую булку, которую принес дед Егора, не работали ни приемник, ни телевизор.
— Это называется резонанс, — пояснил Смирнов, следя за выражением ее лица. — Ты не знала, что скандальные материалы всегда вызывают… резонанс?
— Стас, отстань от меня, — попросила Лидия жалобно. Ей нужно подумать. И позвонить. Позвонить как-то так, чтобы ее никто не слышал. И совершенно напрасно она рассказала Нине, что у нее украли документы.
Она решительно потушила сигарету и почти бегом бросилась в свою комнату. Нинулька ушла на выпуск — там у нее были подруги, — остальные еще не приходили. Лидия взглянула на часы. Два часа. Сейчас народ начнет подтягиваться.
Она торопливо набрала номер, который знала наизусть.
— Игорь, — позвала она, когда ответили, — это Лидия. Ты будешь сегодня?
— Вообще-то нет, — промямлил Леонтьев. — Не собирался. Я в Кремле. А что случилось?
— Ничего, — ответила Лидия решительно. — Просто я хотела с тобой поговорить по поводу той моей статьи.
— А что со мной говорить? — спросил Леонтьев, отчего-то приходя в раздражение. — Статья не одна на свете, тебе что, больше делать нечего? Обзор по бюджету у тебя готов?
Елки-палки, как она могла забыть! К пятнице она должна сдать громадную статью о бюджете будущего года. Статья была сложная не только из-за темы, но и из-за обилия материала, на который обязательно нужно сослаться. А Лидия еще не бралась.
— Почти готова, Игорь, — соврала она. — Значит, ты не приедешь?
— А где ты вчера была? — спросил он неожиданно. — Я тебе звонил…
— Зачем? — спросила она неосторожно. Кровь прилила к голове, щеки стали красными.
— Просто так. — Лидии показалось, что он усмехнулся. — Не пугайся, я вовсе не собираюсь контролировать, как ты проводишь время.