Седьмое небо (Большая игра)

Устинова Татьяна Витальевна

— Иногда я ее ненавижу, — признался Шубин. — Так, что даже себя не помню. На самом деле у меня было плохое детство, Лидия. И все из-за нее и таких же сволочей, которые появлялись, уходили, иногда уносили последние деньги и какое-то барахло из нашей квартиры. Я все время был один, есть хотел до умопомрачения, ждал деда как избавления от всех бед. С утра до ночи я ждал, что приедет дед и заберет меня. Маргарита не отдавала, мужики меня лупили, не все, конечно, но некоторые, учился я плохо, болел без конца…

Лидия схватила его за отвороты распахнутой дубленки, потянула и прижала спиной к кирпичной

стене. От неожиданности он дал себя прижать.

— Наплевать и забыть, — сказала она и посмотрела ему в лицо. — Ты понял? Прости ее, она всего лишь дура. Да еще такая, видишь, не слишком счастливая. У тебя все по-другому — у тебя чудный дед, брат, целая семья!

— Это точно, — подтвердил он, отводя глаза. — Семья. Особенно Димка, которого я бросил.

— Ну пойди и повесься, — предложила Лидия и поцеловала его в губы. — Когда я первый раз в жизни тебя увидела, то перепугалась до ужаса. А сейчас мне кажется, ты такой славный, — она потерлась щекой о его свитер, — такой милый… — и она потерлась другой щекой.

— Милый, — повторил он. — Славный… Вот ерунда-то.

Он, Егор Шубин, славный и милый. Никогда в жизни он не был славным и милым. Наверное, даже в два месяца он уже не был ни славным, ни милым. Никогда в его жизни не происходило ничего подобного: он не обнимался с девушками у подъезда собственного дома и не разговаривал с ними на душещипательные темы. Ему это даже в голову не приходило. Да и девушек-то никаких не было. Были бабы, с которыми он спал. Все понятно и просто.

А сейчас?

Он осторожно взял прядь ее блестящих темных волос и близко поднес к глазам. Ему казалось, что это прядь какой-то дивной, нечеловеческой красоты. Ему хотелось рассматривать ее волосы, пальцы, кольца, щеки, локти, ресницы. Он мог три часа простоять, прижавшись спиной к кирпичной стене, затаившись и чувствуя только, как ее щека касается его свитера.

— Пошли? — спросила она, отстранилась и взяла его за руку. — Ты мне должен рассказать про… Гришку и про все остальное.

— Да, — он откашлялся. — Что-то мы отвлеклись…

* * *

Записные книжки, взятые из Гришкиной квартиры, оказались совершенно бесполезными. Несколько последних страниц были вырваны.

— Даже не вырваны, — сказал Шубин, внимательно рассматривая корешки. — Вырезаны. Вырезаны лезвием.

— Как ты думаешь, как его убили? — Лидия сидела в его кабинете на диване, поджав ноги и накрывшись шерстяным покрывалом.

— Зачем тебе? — Он поднял на лоб очки и разглядывал последнюю страницу на свет, надеясь рассмотреть какие-нибудь отпечатки. Никаких отпечатков не было.

— Ни за чем.

Шубин мельком на нее взглянул.

— Какой-нибудь укол, я думаю.

— Зачем его убили, Егор?

Он опустил очки на нос, сел за стол и открыл чемодан с Гришкиным компьютером.

— Во-первых, затем, что он знал, кто подсунул тебе информацию, следовательно, с самого начала был опасен. Я думаю, его и выбрали потому, что его очень просто устранить. Передозировка наркотиков, с кем не бывает. Во-вторых, потому, что человек, который все организовал, начал подчищать следы. Я уверен, что твой Леонтьев

уже понял, что ты утащила у него кассету, а может, кто-то видел, как ты лезла к нему в кабинет. Например, тот же Гришка. А дальше все логично — ты говоришь мне, что запись нашего телефонного разговора ты отдала не кому-нибудь, а именно Леонтьеву. То, что Распутин в прошлом звукорежиссер, никакая не тайна, и я отправляюсь к Распутину. Он слабак и наркоман и сообщает мне все, что знает, а знает он, очевидно, немало. Я узнаю, кто за этим стоит, кроме твоего друга Леонтьева, и у меня остается единственная сложность — как-то убедить в этом батяню. Допустить этого никак нельзя. Гришку убивают, чтобы повесить его убийство на меня. Я думаю, что и тебя по сценарию тоже должен убить я. Так что когда я просил тебя не выходить из дома, я знал, что делал, а тебя понесло, блин…

Он открыл компьютер и включил его.

— Единственное, чего не мог предусмотреть организатор, — это нашего с тобой неожиданного союза. — Шубин снова взглянул на Лидию и улыбнулся. — Такое предположить было сложно. То, что ты оказалась со мной заодно, намного осложняет ему задачу.

— Ты меня просто утешаешь, — пробормотала Лидия. — Убить меня?

— Я уже говорил и повторяю — я сумею тебя защитить, — произнес он холодно. — Особенно если ты будешь меня слушаться. Будешь?

Она промолчала. Мысль о том, что ее действительно хотят убить, в прямом смысле не укладывалась в голове, как будто там не хватало для нее места.

Это невозможно. Это какая-то ерунда. Почему тогда он сидит за компьютером, а не бежит в милицию или к своему другу-головорезу, почему он ничего не предпринимает такого, что остановило бы механизм? И можно ли еще его остановить?

— Пусто, — сказал Шубин с досадой. — Вот молодцы. Никаких следов.

Лидия встала с дивана и подошла к нему, волоча за собой плед.

— Что пусто?

— В компьютере пусто, — объяснил Шубин. — Ничего нет. Видишь?

— Да ну его, этот компьютер, — пролепетала Лидия дрожащим голосом. — Нас что, вправду хотят убить, Егор?

Он молчал, и она слегка толкнула его в плечо. — Шубин!

— Не хватало только, чтобы ты сейчас начала паниковать, — разозлился он. — Лидия, ты же умная взрослая женщина. Как бы журналист. Ну подумай. Вряд ли все это стали бы затевать, чтобы наградить меня орденом. Ты тоже в финале нашей маленькой драмы совсем… лишняя. Тем более ты взялась воровать кассеты и стала непредсказуемой. Какой напрашивается вывод?

— И всех нас, — начала она дрожащим голосом, неотрывно глядя ему в спину, — и Гришку, и тебя, и меня убьют только для того, чтобы кто-то смог получить твое место? Только из-за этого?

— Да, — сказал он, — только из-за этого.

— Да кто ты такой, черт побери! — заорала она. — Римский император Цезарь? Генералиссимус Сталин?! Уинстон Черчилль?

— Я Егор Шубин, и я мешаю кому-то делать бабки. Так мешаю, что никакие хлопоты по моему устранению не сравнятся с теми райскими кущами, которые ожидают организатора, когда он избавится от меня. Считай, что я сторожевая собака, которая караулит амбар Тимофея Кольцова. Собаку нужно отравить и посадить на ее место другую собаку, которая будет не караулить, а таскать из амбара мешки. Понимаешь?