Седьмое небо Вторая книга

Найтов Комбат

Глава 5. Визит в Америку и немного об отсутствии дипломов

Самым «тяжеловесом» в самолете был 2-й секретарь ЦК КПСС Алексей Александрович Кузнецов, ранее исполнявший обязанности руководителя промышленного отдела ЦК, затем его передвинули выше, но он продолжал курировать «Спецкомитеты», поэтому с ним мы были дружны. Визит мне напомнил приключения в Америке Никиты: несколько поторопились, а для нашего восьмивинтового гиганта не нашлось трапов должной высоты. Их поиск занял у работников Национального аэропорта добрый час. Пришлось гонять турбогенератор все это время, так как от него работал кондиционер. Нам еще было не так плохо, как американской делегации, которая пеклась на солнышке, хоть и зимнем. На улице было около 18-20°С, солнечно, но довольно ветрено. Наконец, нас пригласили к выходу, первыми, естественно, вышли космонавты, затем мы с Кузнецовым. Так и пошли по красной дорожке. Сам Президент пригласил, и, даже, встречает. Меня

он даже обнял. Мы же теперь «большие друзья», несколько раз виделись. Ехали в открытых лимузинах, на улицах было большое количество народа, у которых были американские и советское флажки. От американских флагов просто рябило в глазах. «Великолепная «семерка»» была уже укомплектована. Я, правда, в лицо их особо не помнил, так что пришлось знакомиться и запоминать имена. «Эсэсовца» с ними не было, постеснялся приехать, был директор NASA доктор Хью Драйден, год назад объявивший: «Для нашей страны очень важно как с точки зрения нашего престижа как нации, так и с военной необходимостью, чтобы этот вызов (Спутник) был решён энергичной программой исследований и разработок для завоевания космоса. Соответственно предложено, чтобы за научные исследования отвечало национальное гражданское агентство…». «Семерку» никто не «сопровождал», руководство USAF официально дистанцировалось от отряда космонавтов. Но, все они были военнослужащими. У всех было инженерное образование. Обед в Белом доме, затем поездка на ранчо Президента, где был довольно поздний ужин с большим количеством выпивки и отличных стейков. Но разговоры только о дружбе и чуть-чуть о космосе. «Меркьюри» и «Джемини» только-только начали проектировать в Сент-Луисе. Вскользь Эйзи поинтересовался ближайшими событиями, которые произойдут в этом году.

– Начиная со следующего полета начнем отрабатывать поиск и стыковку на орбите Земли с посадочной ступенью лунного корабля. Вначале для совместного полета к Луне, потом начнем работать с возвращаемым кораблем-лунником. Задача очень сложная, и сколько уйдет на это времени – совершенно неизвестно.

– А лунный модуль большой?

– Да, он достаточно велик и технически сложен, так как будет играть роль стартового стола. При этом космонавты подготавливать к старту стол не будут. Стол должен автоматически занять правильную позицию для старта. Я же Вам говорил в Москве, что мы никуда не спешим, и хотим этот полет выполнить максимально безопасно для экипажей кораблей. Во главу угла поставлено это.

– Тем не менее, Вы отправили людей встречать Новый год в космосе.

– Зато они стали единственными землянами, которые его встретили 20 раз за сутки!

Шепард задал ехидный вопрос про шампанское. Но я был готов к этому! Маленькие бутылочки лежали в экспортной коробке, две из 24-х были пустыми, и побывали в космосе. «Абрау-Дюрсо Советское Космическое» украсило стол, всем присутствующим хватило, а оставшуюся бутылку я подарил Шепарду. Наш «лунный модуль», как и их «Джемини», еще только проектируется, сколько его будут собирать и испытывать – никому не известно, в том числе, и мне, как руководителю проекта.

На следующий день мы перелетели в Нью-Йорк, предварительно посетив штаб-квартиру NASA. Но там ничего не было, все находилось на полностью закрытых авиабазах, куда нас, естественно, не пустили. Визит был совершенно пустым, не считая выступления космонавтов и Кузнецова в ООН, где нам устроили овацию.

Вернувшись, все окунулись в обычные дела, потом был Пленум и разговор со Сталиным. Власть в стране полностью перешла в руки дуумвирата «Устинов-Кузнецов». Несмотря на старое знакомство с обоими и достаточно дружеские отношения, появилось множество новых обязанностей и новых отчетов. Меньше этим грешил Кузнецов, а Устинов отличался въедливостью и стремлением к тому, чтобы всё немедленно докладывали ему лично, но по ВЧ. Сидел он в Кремле, но записаться к нему на прием было делом непростым. В июне произошла серьезная катастрофа на Тюра-Таме. Во время заправки взорвалась ракета «Р-16», погиб маршал Неделин. Смысла в присутствии командующего и конструктора на заправке ракеты токсичными и самовоспламеняющимися компонентами никакого не было, тем не менее «верхушка» РВСН и конструкторов ракеты были в непосредственной близости от объекта. За несколько минут до этого позвонил Устинов и позвал к телефону Янгеля. Он остался жив. В этот момент начался пожар, и почти мгновенно произошел мощнейший взрыв. Меня самого на космодроме не было, я находился в Крыму, где закончили монтаж Центра Дальней Космической связи под Евпаторией, и возглавлял комиссию по его приемке. ГАУ, а «Р-16» строилась как боевая ракета, решило провести испытания самостоятельно. Меня срочно вызвали на Старую площадь, приемы в Кремле уже стали историей, попытались надавить со всех сторон, но закончилось это дело тем, что с поста председателя Спецкомитета № 2 меня сняли, с формулировкой «не имеет специального образования». Реально я уже закончил дипломную работу в Академии имени Жуковского, и в следующую субботу у меня

защита, по отзывам оппонентов и рецензентов, диплом должен быть признан докторским. Диплом я защитил, но ВАК докторской диссертацией его не признал. Возвращать меня обратно, вместо Мишина, никто даже и не подумал. Как только меня убрали, Мишин снял Феоктистова с проекта, заявив, что у того нет времени контролировать работу и назначил самого себя. Ситуация вполне стандартная для того времени, когда Совет Главных Конструкторов напоминал банку с пауками. Феоктистов перешел ко мне в «ОБ-155». Завод – ракетный, поэтому мы начали делать лунный модуль, отталкиваясь как от разработок Глушко, так и Севрука с Южмаша, по двигателям. Так как к «семеркам» меня теперь и близко не подпускали, то работали с Янгелем. В катастрофе технических проблем не оказалось, чисто человеческий фактор, поэтому работы над «Р-16» продолжились. Задел у Янгеля имелся большой. Мы встретились с Гайдуковым на совещании в МО, который был очень недоволен изменениями в комитете, и тот рекомендовал позвонить Сталину, и вместе с ним разговаривать с Устиновым. К этому времени всеми пусками руководили со Старой площади. Несколько раз намекали и Гайдукову добровольно подать в отставку из-за той аварии. Сталин Гайдукова знал очень хорошо, именно, как прекрасного руководителя. Наше появление на даче вызвало у него улыбку. Обозвал нас «поганцем» и «мальчишкой».

– Ты же старый член Политбюро, ты что, не знаешь какие там бюрократы сидят? И как их раздражало то обстоятельство, что вы с ним у них пороги не обиваете, в отличие от Мишина! На этом Вас, обоих, и подловили! Хорошо, погуляйте, я с Устиновым переговорю.

При нас он с ним разговаривать не стал. Почетный генеральный секретарь связался с Председателем Совета Министров, и поинтересовался делами в космической программе. Дескать, давно пусков не было, что там происходит?

– Не готов переходной отсек для выхода в космос, товарищ Сталин, два пуска отменены.

– Интересно, товарищ Устинов! Еще до моего ухода с Вашего теперешнего поста, у меня был доклад о готовности двух кораблей к стыковке, как через космос, так и через стыковочный узел. Что там Старшинов чудит? Врал мне, что ли?

– Генерал Старшинов отстранен от руководства проектом, как не имеющий специального образования.

– А что, где-то дают специальность: «генеральный конструктор космической техники»?

– У него никакого образования не было, 10 классов и ускоренный выпуск Одесской школы летчиков, как мне доложили.

– Но его ракеты, самолеты и вертолеты летают и стоят на вооружении Советской Армии. И ни одного срыва сроков по пускам. И если он доложил, что все готово, значит, все проверено и готово. Я не спрашиваю у Вас почему мне не доложили, но, когда Вы принимали должность, я вам дважды подчеркнул его фамилию, что самый надежный человек.

– На него просто огромное количество жалоб поступило, начиная с 1956 года, как занял пост председателя. И все говорили, что он технически неграмотный руководитель.

– И всех этих людей направляла к вам кадровая служба ЦК. Так?

– Так.

– Вот и разберитесь: кто там воду мутит. Иначе нам Луны не видать, как собственных ушей, товарищ Устинов. Если проиграем там, то проиграем всю страну. Запомните это мое предупреждение. Сейчас ситуация, как в декабре 41-го: либо мы, либо нас. И лозунг: «догнать и перегнать Америку» – не лозунг, а утопия.

– Этот вопрос не ко мне, а к товарищу Кузнецову.

– Товарищ Кузнецов – ваш подчиненный. А чем Вам товарищ Гайдуков не угодил? Или «мавр сделал свое дело и должен уйти»? Практически все структуры для РВСН созданы им, хотя в званиях и должностях его положение так и не изменилось. Заместитель председателя Спецкомитета 2. К аварии на космодроме ни он, ни генерал Старшинов никакого отношения не имеют. Но им пеняют. Нехорошая тенденция. У меня все, товарищ Устинов.

Закончив говорить с Устиновым, Сталин звякнул адъютанту, чтобы пригласил Гайдукова. Тот вышел от Сталина через двадцать минут. О чем они говорили я не знаю. Меня Сталин не проинформировал о результатах. Я, честно говоря, собрался свернуть деятельность и приступить к выращиванию крыжовника, говорят: сплошные витамины. Но в машине, когда мы выехали с дачи, Лев Михайлович отделил салон от водителя, и сказал:

– Против тебя играют, скорее всего, американцы. Возможно предстоит внеочередной Пленум. Быть обязательно, и, по своим каналам, проверь, что делали в тот период, пока тебя не было. А ты что, не можешь нормального образования получить?

– Я его имею, закончил с отличием аэрокосмический факультет Академии Жуковского. Диплом номинирован на степень доктора технических наук. ВАК не утвердил.

– Понял, не дурак, ситуация понятная! Готовься к Пленуму, ты же член Политбюро.

– Ай, всегда думал, что это так и закончится. Жаль, что ни одной войнушки вокруг, самое время надавить на гашетки.

– Не думал я, что тот коллектив, который был создан мной в Германии, так развалится на части. Признаю, что критика с твоей стороны тогда была абсолютно правильной. Что ты и доказал успешными пусками. А почему не убрал людей, которые мешали?