Седьмой этаж, годы 1-3
Шрифт:
Женька пожала плечами. Поразмыслив некоторое время, она произнесла задумчиво:
— Знаешь, Эм, Илья мне рассказывал, что Глеб как-то показал им с Дэном одно заклинание, о котором я в своё время читала. Оно очень сложное и его можно выполнить только при наличии мощного магического потенциала. Им далеко не все маги владеют. Глеб, к тому же, был бойцом Маат. Кто знает, на что он способен.
— Да нет же, Женька! Я не верю, что есть на свете человек, способный управлять любовью вот так, запросто, каким бы сильным магом он ни был! Говорю же тебе, это невозможно! — убеждённо воскликнула Эм.
— Согласна.
— Ты знаешь такие заклинания?
— Нет, но если я не ошибаюсь, он, скорее всего, не с помощью заклинаний это делает, а просто использует свой внутренний магический потенциал. Видимо, для него очень важно держать чувства под контролем и он сумел найти для этого какой-то надёжный способ. Я не представляю, как ему это удаётся, но он, судя по всему, в этом преуспел. Другого объяснения я не вижу. Думаю, для этого он достаточно силён. К тому же, характерец у него тот ещё.
— …Это очень похоже на правду… По крайней мере, это всё объясняет… Но зачем?! Какого рожна он это делает?! Что ему мешает просто сказать мне о своих чувствах? Если они настолько сильны, что ему приходится прибегать к таким сложным средствам, чтоб только их унять, зачем себя мучить? Получается, взаимности он не хочет? — недоумевала Эм.
— Ну откуда же мне знать? Вероятно, у него есть причины. Только он сможет ответить тебе на этот вопрос, — пожала Женька плечами.
— Но я же не могу спросить его об этом! — воскликнула Эм.
— Знаешь, в крайнем случае, можно и спросить. Или спровоцировать его на действия. Любовь к покорности не слишком склонна, сама знаешь. Не думаю, что его защита непробиваема. Если он в тебя влюблён, вполне может поддаться на провокацию, как бы ни старался отгораживаться, — уверенно заявила Женька.
— И что, по-твоему, я могу сделать, чтоб его спровоцировать?
— Эм, ты же его любишь, дай ему почувствовать, что он тебе не безразличен. Нельзя же всё время ждать у моря погоды. Не бойся ты показать свою заинтересованность. Ты ведь тоже все силы тратишь только на то, чтоб не выдать своих чувств. Я уверена, что он даже не подозревает о твоём к нему отношении. Так можно долго мучить друг друга и никуда не двигаться. Заставь его проявить свои чувства, или, в конце концов, сама скажи ему, что любишь. Ты же точно знаешь, что он в тебя влюблён, никуда он от тебя не денется.
— М-м-м… не могу я…
— Эм, ты ничего не потеряешь, если выяснишь с ним отношения. В крайнем случае, хотя бы определённость какая-то будет. Надо что-то делать. Раз он так тщательно свои чувства глушит, ты, скорее всего, не дождёшься от него первого шага. Если у него есть веские причины, чтоб избегать отношений с тобой, тебе лучше об этом узнать.
— …Да, ты права, конечно… Я над этим подумаю.
Эм нашарила в темноте часы, лежавшие на тумбочке у кровати. Не включая
Эм всё никак не решалась последовать совету Женьки и попытаться заставить Глеба проявить свои чувства. Их с Глебом совместные короткие утренние посиделки по-прежнему оставались единственной возможностью общаться тет-а-тет. Она знала, что он тоже ждёт этих минут, видела, как он вспыхивает при её появлении, хоть и продолжает сохранять дистанцию по каким-то одному ему известным причинам. Ей хотелось большего, но и этими моментами их близости она очень дорожила и боялась их потерять, поторопившись с действиями. Теперь, когда она знала, что её чувства не безответны, всё виделось совсем в ином свете. Она не считала больше нужным напускать на себя излишнюю холодность. Ей стало намного проще с ним общаться. Он держался в ответ очень доброжелательно, и даже в его сдержанности угадывалась особая теплота. И всё же, его нежелание ещё больше сблизиться с ней озадачивало её и заставляло думать о том, что он, возможно, по какой-то причине не видит будущего для их отношений, потому и не пытается их завязывать. От этой мысли сердце кололо болью. Ей он нужен навсегда. Без него будущее виделось ей абсолютно безрадостным и пустым.
Она пыталась угадать возможные причины, способные быть препятствием к их отношениям, но на ум не приходило ничего достаточно веского. Другая девушка? Какие-то обязательства? Но любит-то он её, Эм. Родственников, которых она могла бы не устраивать, у него нет. Неужели для него самого может быть принципиально важно то, что она не колдунья? Да нет, ну не может этого быть! Тогда что? Что?
Тяжёлые мысли не давали ей уснуть. Она ворочалась в постели уже долгое время, чувствуя, как утекает час за часом в бесполезных попытках расслабиться и отключиться. В итоге, от долгого бдения ей ужасно захотелось пить. Вставать совсем не хотелось, но жажда мучила её всё сильнее. Пришлось выбираться из постели и тащиться на кухню.
В общаге царила тишина. Дойдя по тёмному коридору до двери, ведущей в холл, Эм обнаружила, что та немного приоткрыта, и в щель проникает тусклый свет от горящего камина. Она уловила какой-то шорох и заподозрила, что в холле кто-то есть. Это обстоятельство её озадачило. Она осторожно заглянула в приоткрытую дверь.
Глеб стоял в полумраке, неотрывно глядя на пламя, мирно лижущее поленья в камине. В руке у него была пачка каких-то бумаг. Он вытаскивал из неё по несколько листков и бросал их в огонь, наблюдая, как они сворачиваются и осыпаются пеплом. Какие-то невесёлые мысли отражалась на его лице, а может это лишь причудливая игра света и тени искажала черты, нанося на них признаки пережитых невзгод.
Эм какое-то время тихо стояла за дверью и раздумывала, вернуться обратно в комнату, или войти в холл. Наконец не выдержала, проскользнула в холл и сделала несколько осторожных шагов. Он повернул голову в её сторону. Что-то промелькнуло в его взгляде, что-то непонятное, словно он и рад её сейчас видеть, и чего-то опасается. Она легко теперь настраивалась с ним на одно волну и видела, как беспокоит его её присутствие. Ей это придало решимости. Она молча сделала ещё пару шагов и встала у камина с ним рядом.