Седьмой этаж, годы 1-3
Шрифт:
— Вивификаре, — прошептала Лин.
Свечение медленно угасало, и Лин чувствовала себя какой-то опустошённой, но она отчётливо ощущала тепло в тельце Каролины.
Лин погладила Каролину по спинке ладонью. Та шевельнулась и чирикнула. Пётр, который всё это время наблюдал, как зачарованный, за происходящим, резко вздрогнул.
— Кажется… с ней всё в порядке, — тихо сказала Лин, передавая ему Каролину. Она и сама была потрясена не меньше его. Они какое-то время молча смотрели друг другу в глаза, с трудом осмысливая то, что произошло. Каролину, очевидно, не
— Как… Лин?
— Я не знаю, Петь, — покачала головой Лин.
На неё вдруг навалилась такая жуткая усталость, что она с трудом держалась на ногах. Очевидно, она побледнела, потому что Пётр спросил озабоченно:
— Ты как себя чувствуешь?
— Нормально, — тихо ответила она. — Мне лучше пойти к себе.
— Погоди, я сейчас.
Пётр быстро сунул Каролину в ящик и повернулся к Лин.
— Ты точно сможешь дойти до своей комнаты? Может, лучше посидишь у меня тут, а я Глеба позову?
— Да нет, я просто устала. Всё в порядке, не волнуйся. Мне просто надо пойти к себе и прилечь.
— Тогда я тебя провожу.
Он шёл за ней следом по коридору, пристально следя за её движениями. У Лин сильно кружилась голова. В какой-то момент всё поплыло перед глазами, и она почувствовала, что оседает на пол.
Когда у неё в голове прояснилось, оказалось, что он несёт её на руках. Её удивило, что она не ощущает себя тяжёлой ношей для него. Он нёс её без напряжения, уверенно, крепко к себе прижимая. Она сделала движение, останавливая его.
— Петь, пусти меня, я могу сама дойти.
— Сиди тихо. Ты уже дошла сама, — почти сердито буркнул он, прижав её к себе ещё крепче и продолжая идти вперёд.
Его поведение до крайности её озадачило, и она притихла, уступая ему. Он спиной толкнулся в дверь комнаты, донёс Лин до кровати и осторожно опустил вниз.
— Ну вот, теперь можешь сама, — сказал он. — Ты как? Может, всё-таки позвать Глеба?
— Нет, Петь. Не надо. Это просто слабость. Сейчас всё пройдёт, — ответила она, устраиваясь на кровати поудобнее.
— Ты, наверное, слишком много энергии потратила, — глубокомысленно заявил Пётр. — Надо отдохнуть. Давай я принесу тебе чаю.
— Давай, — улыбнулась Лин. — И себе тоже. Посидишь со мной немного?
— Ну конечно, — улыбнулся он в ответ. — Я сейчас вернусь.
Он приволок с кухни две чашки с чаем и ещё вазочку с печеньем.
— Тебе не помешает перекусить. Может, бутербродов сделать? — спросил Пётр, подавая чашку Лин.
— Не надо, я не хочу есть, — ответила она.
Они какое-то время молча пили чай, не зная, о чём говорить.
— Петь, уже поздно. Ты, наверное, спать хочешь? — осторожно спросила Лин, в душе опасаясь того, что он согласится с ней и уйдёт.
— Хочешь, чтоб я ушёл? — без энтузиазма поинтересовался Пётр.
— Нет, совсем не хочу. Мне просто неудобно тебя задерживать, — улыбнулась Лин.
— Ну, тогда я ещё посижу, — кивнул он. — Вдруг тебе ещё что-нибудь понадобится.
— Расскажи мне что-нибудь, — попросила Лин.
Он задумался
— Ты любишь сказки?
— Люблю, — кивнула Лин.
— Тогда слушай. Эту сказку ты точно никогда не слышала.
И он стал рассказывать ей длинную красивую сказочную историю, в которой, как это полагается, были прекрасная героиня и отважный герой, злой колдун со своими происками и добрые говорящие звери, волшебные чудеса и верная любовь. И, конечно, у этой сказки был счастливый финал. Но когда история подошла наконец к своему завершению, Лин уже крепко спала, обняв подушку.
Пётр смотрел какое-то время в её лицо, на котором сейчас было написано умиротворение. Потом осторожно укрыл её покрывалом, тихонько собрал посуду и, стараясь ступать бесшумно, вышел из комнаты.
Глава 7. Неудачная попытка
Лин никак не могла сосредоточиться на своей лабораторной. Сегодня учёба, как никогда, была ей в тягость. Её голова под завязку была забита мыслями о нежданно-негаданно свалившихся на неё сверхспособностях. Всё это было слишком невероятно, чтоб можно было вот так вот, в один момент, принять это и жить, как раньше, спокойно занимаясь повседневными делами и грызя науку. Для мыслей о Никите в голове, к счастью, практически не оставалось места. Это было очень кстати, поскольку любое воспоминание о нём непременно вызывало у Лин приступ острой душевной боли. Утром, включив свой мобильный, она обнаружила прорву непринятых вызовов и целый ворох сообщений, которые она удалила, не читая, надеясь закрыть для себя эту тему.
Занятия по микробиологии, обычно доставлявшие Лин удовольствие, на этот раз воспринимались, как повинность, которую хотелось отбыть, как можно скорее. Пялясь для приличия в микроскоп на делящихся кокков, она, вместо того, чтоб усердно вникать во все нюансы этого занимательного процесса, прокручивала в голове происшествие с Каролиной, в подробностях припоминая свои ощущения. Лин пыталась сделать какие-то выводы о собственных возможностях, но к концу занятия додумалась лишь до того, что ей следует обо всём рассказать девчонкам и, пожалуй, Глебу. Свою лабораторную она сделала из рук вон плохо, получила законный нагоняй от препода и, вздохнув с облегчением, отправилась в общагу. Она рассчитывала заскочить к себе, переодеться, а потом найти девчонок, чтоб обо всём поговорить.
У неё до тошноты закружилась голова от волнения, когда она, шагнув из холла в коридор девичьего крыла, вдруг увидала Никиту у двери своей комнаты. Лин замерла на месте и глубоко вдохнула пару раз, стараясь успокоиться. Он стоял, прислоняясь к дверному косяку плечом, спиной к ней, и какое-то время не замечал её присутствия.
Лин страшно захотелось тихонько сделать шаг назад в холл и удрать отсюда, но это было бы жутко глупо и совершенно бесполезно. Она слишком хорошо знала его характер и понимала, что раз он приехал в такую даль с намереньем выяснить отношения, то уж точно не уйдёт отсюда, пока этого не сделает, даже если ему придётся разбить в коридоре палатку и торчать тут, пока она не сдастся и не согласится его выслушать. Она стояла так какое-то время, не сводя с него глаз и пытаясь унять свой непонятный страх. Он, по-видимому, почувствовал на себе её взгляд и резко повернулся в её сторону.