Седьмой сын

Кард Орсон Скотт

Комната наполнилась удушающей, страшной жарой. Троуэр вдруг ощутил, что одежда его насквозь пропиталась потом. Каждый вдох давался с огромным трудом. А чего еще он ожидал? В эту комнату опаляюще дышал сам ад. Задыхаясь, Троуэр схватил Библию, поставил ее между собой и сатанистским отродьем, которое возлежало на кровати, лихорадочно хихикая, и бежал.

В большой комнате он остановился и перевел дыхание. Своим появлением он прервал все разговоры, но даже не заметил этого. Что значили беседы этих язычников по сравнению с тем, что ему пришлось пережить?! «Я стоял перед прислужником сатаны, прикинувшимся юным мальчиком, но своим смехом он

выдал себя. Мне давно следовало догадаться, что это за мальчик, еще в тот день, когда я прощупал его череп и обнаружил, что он идеальной формы. Только подделка может быть столь совершенна. Этот ребенок не настоящий и никогда не был таковым. О если б я обладал силой великих пророков древности, чтобы разгромить врага и вернуться к Господу своему с трофеями!»

Кто-то упорно тянул его за рукав.

– Преподобный отец, с вами все в порядке?

То была тетушка Вера, но преподобный Троуэр не смог ответить ей. Потянув за рукав, она повернула его лицом к камину, на полке которого он увидел выжженную на дереве картину. Пребывая в расстроенных чувствах, он не сразу понял, что на ней изображено. Перед его взором предстала душа, захваченная бурным потоком и окруженная извивающимися щупальцами. «Да это ж языки пламени, – догадался он, – а душа тонет в сере, сгорая в аду». Он ужаснулся картине, но одновременно несколько успокоился, ибо она в очередной раз подтверждала, насколько тесными узами связана эта семья с преисподней. Он стоял посреди толпы врагов человеческих. На ум ему пришла фраза из Псалтири: «Множество тельцов обступили меня; тучные Васанские окружили меня. Боже мой! Боже мой! для чего Ты оставил меня?» 47

Note47

Библия, Псалтирь, псалом 21

– Вот, – произнесла тетушка Вера. – Присядьте.

– С мальчиком все нормально? – угрожающе поинтересовался Миллер.

– С мальчиком? – переспросил Троуэр. Слова давались ему с огромным трудом. «Этот мальчишка – адово отродье, и вы спрашиваете, как он себя чувствует?» – Все хорошо, насколько возможно.

Они сразу отвернулись от него, снова принявшись что-то там обсуждать. Постепенно до него начал доходить смысл их спора. Похоже, Элвин попросил, чтобы кто-нибудь вырезал загнивший кусочек кости из его ноги. Мера уже принес заточенную пилу для костей из кладовой. В основном спорили Вера, которая не хотела, чтобы кто-то из братьев дотрагивался до ее сына, и Миллер, наотрез отказывающийся проделать операцию. Вера же настаивала на том, что только отцу Элвина она позволит выполнить эту сложную задачу.

– Ты считаешь, что это действительно необходимо, – сказала Вера. – Тогда я не понимаю, почему сам отказываешься резать, продолжая настаивать на том, что это должен сделать кто угодно, но не ты.

– Не я, – кивнул Миллер.

Троуэр вдруг понял, что Миллер боится. Боится резать ножом плоть своего сына.

– Он попросил, чтобы резал именно ты, – вступил в спор Мера. – Сказал, что нарисует на коже, где надо резать. Ты просто аккуратно снимешь кожу, поднимешь ее и под ней увидишь кость, из которой надо будет выпилить маленький клинышек, чтобы помешать гниению.

– Я не часто падаю в обморок, – поведала Вера, – но от ваших разговоров у меня голова кругом идет.

– Раз Эл-младший говорит, что это необходимо,

значит, сделайте это! – сказал Миллер. – Кто угодно, только не я!

Словно яркий свет озарил темную комнату – Троуэр узрел возможность искупить вину пред Господом. Бог давал ему возможность, которую предрекал Посетитель. Он возьмет в руку нож, начнет вспарывать ногу мальчишки и случайно перерубит артерию. А вместе с кровью утечет жизнь. В церкви, считая Элвина обыкновенным мальчиком, он испугался этой задачи, но сейчас он исполнит ее с радостью, поскольку воочию узрел зло, прикрывшееся обличьем невинного ребенка.

– Послушайте, – сказал он.

Все присутствующие оглянулись на него.

– Я не хирург, – объяснил он, – но кое-какими знаниями по анатомии обладаю. Я ученый.

– Ага, шишки на голове изучаешь, – хмыкнул Миллер.

– Вы когда-нибудь резали скот или свиней? – поинтересовался Мера.

– Мера! – в ужасе воскликнула мать. – Твой брат не какое-то там животное.

– Я всего-то хотел узнать, не вывернется ли его желудок наизнанку при виде крови.

– Я видел кровь, – ответил Троуэр. – И страх меня не терзает, когда дело касается спасения души человеческой.

– О, преподобный Троуэр, по-моему, просить от вас о подобном – это уж слишком, – всплеснула руками тетушка Вера.

– Теперь я понимаю: наверное, провидение привело меня сюда, в этот дом, в котором я не часто был гостем.

– И совсем не провидение, а мой тупоголовый зять, – поправил Миллер.

– Я предложил оказать посильную помощь, – смиренно склонил голову Троуэр. – Но, вижу, вы не желаете, чтобы это делал я, и не могу винить вас ни в чем. Хоть речь идет о спасении жизни вашего сына, все ж опасно доверять чужому человеку резать тело родного ребенка.

– Вы нам вовсе не чужой, – возразила Вера.

– А что если случится что-нибудь непоправимое? Я могу и ошибиться. Вполне возможно, рана изменила местоположение важных кровяных сосудов. Я могу перерезать артерию, тогда он истечет кровью и умрет через считанные секунды. На моих руках будет кровь вашего сына.

– Преподобный Троуэр, – сказала Вера, – человек не совершенен. Нам остается лишь попробовать.

– Если мы ничего не предпримем, он точно умрет, – кивнул Мера. – Он говорит, мы должны поскорей вырезать больное место, пока зараза не распространилась дальше.

– Может, кто-нибудь из ваших сыновей осуществит это? – предложил Троуэр.

– У нас нет времени бегать за ними! – закричала Вера. – Элвин, ты нарек его своим именем. Неужели ты дашь ему умереть только потому, что не выносишь пастора Троуэра?!

Миллер понурился.

– Режьте, что ж с вами делать, – пробурчал он.

– Он бы предпочел, чтобы это сделал ты, папа, – напомнил Мера.

– Нет! – яростно воскликнул Миллер. – Кто угодно, но не я! Пусть он, но только не я.

Троуэр заметил, что на лице Меры отразилось разочарование, перешедшее в презрение. Священник встал и подошел к молодому человеку, крутившему в руках нож и костяную пилу.

– Юноша, – произнес он, – не спеши судить человека, обзывая его трусом. Откуда знать, что за причины кроются в его сердце?

Троуэр повернулся к Миллеру и увидел, что тот смотрит на него с удивлением и благодарностью.

– Дай ему инструмент, – приказал Миллер.

Мера протянул нож и пилу. Троуэр достал платок, и Мера аккуратно положил операционные инструменты на чистую ткань.