Сегодня или никогда
Шрифт:
Его чуждая условностей жена решила появиться на балу в изумрудно-зеленом, а не в надоевшем белом, который в то время предпочитали большинство английских дам. Насыщенный тон платья великолепно гармонировал с ее цветом лица и рыжими волосами. Она выглядела восхитительно.
По мнению Джона, Хлоя была воплощением красоты — внешней и внутренней. Он сказал ей об этом, инстинктивно еще крепче прижимая ее к себе, двигаясь в такт музыке по гладкому полу.
— Спасибо, Джон. Ты сегодня тоже очень хорош. Но мне кажется, что ты всегда
С этим были согласны большинство женщин в зале, которые не отрывали глаз от ее красавца мужа.
Джон был в темно-желтых панталонах, черном жилете, камзоле и черных башмаках. Белая шелковая рубашка подчеркивала эту скромную, но эффектную цветовую гамму. Его длинные золотистые волосы свободно падали на плечи, поблескивая в свете сотен свечей.
Джон заметил, как Хлоя смотрит на него. Будто он был коробочкой с ее любимыми конфетами. Он усмехнулся. В одних случаях его жена не очень хорошо умела прятать свои чувства. В других же…
Не дававшая ему покоя мысль опять всплыла на поверхность. Что она скрывает от него?
Он намерен докопаться до истины. Сегодня же.
— Как мне хочется прямо сейчас увести тебя наверх, — пробормотал он себе под нос.
Хлоя была поражена. Они же хозяева, им никак нельзя уйти.
— Мы не можем, Джон!
— Да? — Он смущенно посмотрел на нее, не осознавая, что произнес последнюю фразу вслух.
Хлоя усмехнулась. Что еще можно ждать от Лорда Страсти? Похоже, это никогда не выходит у него из головы. Или из других мест, думала она, подчиняясь его уверенным движениям.
Восьмиугольный бальный зал «Приюта изящества» достигал восьмидесяти футов в длину и освещен был шестью огромными люстрами. Из-за своих размеров и великолепия он использовался не очень часто. Но сегодня был особый случай.
Джон обреченно обвел взглядом переполненный зал. Пока ни один из гостей не понял намека. Никто не распорядился приготовить себе карету на завтра. Вероятно, они слишком хорошо проводили время в его доме, чтобы уехать так рано.
Джон почувствовал раздражение, и ноздри его дрогнули.
— Как мне избавиться от них, Хлоя?
Она весело рассмеялась, увидев отчаяние на его лице. До недавнего времени живший беззаботной жизнью гуляки, Джон сам множество раз оказывался причиной подобной ситуации.
Хлоя сделала вид, что серьезно задумалась.
— Это нелегкая задача, милорд.
Джон нахмурился.
— Ты обязательно что-нибудь придумаешь, котенок. Ты всегда отличалась умением плести интриги.
Хлоя замерла. Что он хочет этим сказать? Она взглянула на мужа из-под опущенных ресниц. Затем из ее груди вырвался вздох облегчения. Похоже, он не имел в виду ничего конкретного.
— Ну… — Она наморщила нос. — Ты всегда можешь намекнуть на вспышку лихорадки в соседнем поместье.
Джон бросил на нее озабоченный взгляд.
— Это правда?
— Нет, но ты можешь намекнуть. — На ее щеках появились две озорные
— Хлоя, ты плутовка. — Его лицо осветилось благодарной улыбкой, и он подмигнул ей. — Я восхищен.
Ответом ему была плутовская усмешка.
— Вот увидите, как быстро они уберутся отсюда, милорд.
Джон ухмыльнулся:
— Думаю, что распространением слухов мне следует заняться после ужина. Слуги с ног сбились, готовя все это, и будет обидно, если их усилия пропадут даром.
— Полностью согласна с вами, милорд. Признаюсь, что я с нетерпением ждала сегодняшнего вечера — так зачем же портить его? — Хлоя заговорщически улыбнулась ему.
— Вечер не может считаться испорченным, пока я держу тебя в своих объятиях, — обезоруживающе улыбнулся он ей в ответ.
Сердце Хлои учащенно забилось. Несмотря на репутацию неисправимого повесы, виконт Секстон всегда говорил то, что думал. Он никогда не был обычным льстецом. Хлоя всегда считала, что именно это и привлекало к Джону внимание светских женщин. Они привыкли к фальшивым комплиментам, а его прямота и естественность действовали на них неотразимо. Они всегда точно знали, чего он хочет. Плотской любви.
И ничего более.
Поэтому его нежные слова так много значили для Хлои. Ее фиалковые глаза сияли.
— Хорошо сказано, Джон.
— Вы позволите разбить вас? — раздался голос сэра Перси. Улыбаясь, он протягивал руку Хлое.
Джон неохотно уступил ее сэру Сэсилу-Бэзилу.
Когда Хлоя подавала руку франту, она кончиком пальца задела один из его многочисленных перстней.
— Прошу прощения, леди Секстон.
— Это моя вина, Перси. Я… смотрите! Перстень открылся.
Хлоя взяла его руку в свои, чтобы получше рассмотреть занятную вещицу.
Выпуклая резная крышка держалась на хитроумных петлях. Это была необыкновенно искусная работа. Перстень мог использоваться также в качестве печати.
Стоявший рядом с ними Джон наклонился, с любопытством рассматривая украшение.
— Как красиво! — сказала Хлоя. — Что это тут такое? Похоже на какой-то цветок, завернутый в темную ткань.
— Это примула — герб нашего рода.
Джон замер. Примула… Темная ткань… Черная Роза!
Пораженный этим открытием, он поднял голову и наткнулся прямо на пристальный взгляд светло-голубых глаз Перси.
Они молча смотрели друг на друга.
Перси первым отвел взгляд и со щелчком захлопнул перстень.
— Черт побери! — Внимание Джона переключилось на иной предмет. — Здесь этот противный лорд Снелсдон!
Нижняя губа Хлои слегка выпятилась от отвращения.
— Что он тут делает?
— Понятия не имею, — пробормотал Джон, отвлеченный на некоторое время от своего потрясающего открытия.
Лорд Снелсдон подошел к ним. Его сопровождал человек, которого он привел с собой на бал.
— Я не верю своим глазам, — поразилась Хлоя. — Какая наглость! Привести этого человека в мой дом!