Сегун. Книга 1

Клавелл Джеймс

– Намного лучше, спасибо. – Марико согнула руку, чтобы показать, как та работает. – Задета была только мякоть.

– Вы выглядите гораздо лучше, Марико-сан.

– Да, мне и в самом деле лучше.

На рассвете, возвращаясь с Торанагой на галеру, она была близка к обмороку.

– Лучше оставайтесь наверху, – сказал он ей. – Болезнь пройдет быстрее.

– Мой господин спрашивает: почему выстрелил пистолет?

– Это была шутка, игра двух капитанов, – отговорился он.

– Мой господин выражает восхищение вашим искусством в морском

деле.

– Нам повезло. Луна помогла. И команда была изумительная. Марико-сан, вы не могли бы спросить капитана, знает ли он эти воды. Извините, но не скажете ли вы Торанага-сама, что я не могу больше без сна. Или может быть, нам лечь в дрейф на часок или около того? Я должен поспать.

Он смутно помнил, как она передала ему ответ Торанаги: да, он может пойти вниз, капитан-сан вполне справится, потому что они поплывут в прибрежных водах и не будут выходить в открытое море.

Блэкторн опять потянулся и открыл иллюминатор. Скалистый берег лежал в двухстах ярдах с небольшим.

– Где мы?

– У берегов провинции Тотоми, Андзин-сан. Господин Торанага хотел поплавать и дать отдых гребцам на несколько часов. Завтра мы будем в Андзиро.

– Рыбацкой деревне? Это невозможно. Сейчас полдень, а на рассвете мы вышли из Осаки. Это невозможно!

– О, это было вчера, Андзин-сан. Вы проспали день, ночь и еще половину дня, – ответила она. – Господин Торанага велел, чтобы вам не мешали спать. Теперь он думает, что вам, чтобы окончательно проснуться, надо хорошо поплавать. После еды.

Еда состояла из двух чашек риса и поджаренной на углях рыбы с темным, уксусно-сладким соусом, который, по ее словам, делали из перебродивших бобов.

– Спасибо. Да, я хотел бы поплавать. Почти тридцать шесть часов? Не удивительно, что я так хорошо себя чувствую. – Он с жадностью взял поднос у служанки, но есть стал не сразу. – Почему она так испугана? – спросил он.

– Она не испугана, Андзин-сан. Просто немного переживает. Пожалуйста, извините ее. Она никогда не видела до этого так близко чужеземцев.

– Скажите ей, что в полнолуние у чужеземцев вырастают рога, а изо рта вылетает огонь, как у драконов.

Марико засмеялась:

– Конечно, я этого не скажу. – Она указала на стол: – Тут зубной порошок, щетка, вода и свежие полотенца. – Потом добавила по-латыни: – Я рада, что вы уцелели. А что касается нашего путешествия – вы вели себя очень смело.

Их глаза встретились и разошлись не вдруг. Она вежливо поклонилась, служанка тоже, и дверь за ними закрылась.

«Не думай о ней! – приказал он себе. – Думай о Торанаге или Андзиро. Почему мы завтра останавливаемся в Андзиро? Высадить Ябу? Тем лучше!

В Андзиро будет Оми. Так что насчет него?

Почему не попросить у Торанаги голову Оми? Он задолжал мне одну-две награды. Или попросить разрешения на поединок с Оми-сан? Как? На пистолетах или мечах? Если выбрать мечи, у меня, считай, нет шансов, если взять пистолет, это будет убийство. Лучше ничего не делать

и ждать. Тебе еще представится случай отомстить им обоим. Ты сейчас наслаждаешься милостями Торанаги. Будь терпелив. Спроси себя, что тебе от него нужно. Скоро мы будем в Эдо, так что у тебя не так много времени. А что с Торанагой?»

Блэкторн пользовался палочками для еды, как это делали заключенные в тюрьме: поднимая чашку с рисом ко рту и заталкивая слипшиеся комочки с края чашки в свой рот палочками. С кусками рыбы было труднее. Он еще не наловчился подцеплять их, поэтому пользовался пальцами, радуясь, что ест один, ибо есть руками перед Марико или Торанагой – перед любым японцем – было бы верхом неприличия.

Последний кусочек был поглощен, а он все еще не насытился.

– Пойти, что ли, попросить еще пищи? – сказал он вслух. – Боже мой на небесах, как бы мне хотелось свежего хлеба, яичницы, масла и сыру…

Он вышел на палубу и обнаружил, что почти все на ней разгуливают нагишом. Кто обсыхал после купания, кто грелся на солнышке, несколько человек стояли, перегнувшись через борт и наблюдая, как самураи и моряки плещутся словно дети.

– Коннити ва, Андзин-сан.

– Коннити ва, Торанага-сама, – отозвался он.

Торанага, совершенно голый, поднимался по лестнице, которая вела в воду.

– Соно ато ва ёдзи ва до ка? [40] – сказал он, показывая на море, плеская водой себе на живот и плечи, разогревшиеся на ярком солнце.

40

Как дела после происшедшего? (яп.)

– Хай, Торанага-сама, домо, – ответил Блэкторн, думая, что у него спрашивают, не хочет ли он поплавать.

Торанага опять указал на море и что-то коротко сказал, потом подозвал Марико, чтобы та перевела. Марико спустилась с полуюта, закрывая голову малиновым зонтиком, ее домашнее белое хлопковое кимоно было небрежно подпоясано.

– Торанага-сама говорит, что вы выглядите отдохнувшим, Андзин-сан. Вода бодрячая.

– Бодрящая, – поправил он вежливо, – да.

– Ах, спасибо! Бодрящая. Он говорит: поплавайте.

Торанага небрежно наклонился над планширом, давая воде вылиться из ушей и промокая ее маленьким полотенцем. Из левого уха вода никак не выливалась, и он, опустив голову, запрыгал на левой ноге. Блэкторн заметил, что Торанага мускулист и подтянут, несмотря на изрядный живот. Чувствуя неловкость из-за присутствия Марико, Блэкторн снял рубашку, гульфик, штаны и остался совсем голым.

– Господин Торанага спрашивает: все ли англичане такие волосатые, как вы? И волосы у них такие же светлые?