Сегун. Книга 1
Шрифт:
– Э… ничего особенного. Извините.
– Я извиняюсь за неучтивость этого человека перед вами и перед самураем. Пожалуйста, передайте самураю, что я извиняюсь перед ним, прошу прощения. И я прошу вас забыть все оскорбления, нанесенные боцманом. Вашему сюзерену или мне не поможет, если на борту произойдут неприятности. Я обещаю вам, что разберусь с ним по-своему и в более удобное время.
Она поговорила с Каной, и под ее нажимом он сдался.
– Кана-сан говорит: очень хорошо, но, если он когда-нибудь увидит боцмана Пэзаро на берегу,
– Это честно, ей-богу. Да. Домо аригато, Кана-сан, – сказал Родригес с улыбкой. – И домо аригато годзаймасита, Марико-сан.
– Вы говорите по-японски?
– О нет, только слово или два. У меня жена в Нагасаки.
– О, вы давно в Японии?
– Это мое второе плавание сюда из Лиссабона. Я провел семь лет в этих водах, как говорят, то сюда, то туда, в Макао и Гоа. – Родригес добавил: – Не обращайте внимания на боцмана. Он эта. Но Будда говорит, даже эта имеют право жить. Правда?
– Конечно, – согласилась Марико, имя и лицо мерзавца врезались в ее память навсегда.
– Моя жена говорит немного на португальском. Теперь почти так же хорошо, как и вы. Вы христианка, конечно?
– Да.
– Моя жена новообращенная. Ее отец самурай, хотя и небогатый. Его сюзерен – господин Кияма.
– Ей повезло иметь такого мужа, – вежливо заметила Марико, но про себя подумала, содрогаясь: «Как можно выйти замуж за чужеземца и жить с ним?» – И даже хорошие манеры не удержали ее от вопроса: – А госпожа, ваша супруга, ест мясо, такое, как то, что было в каюте?
– Нет, – усмехнулся Родригес, обнажив в улыбке белые, красивые и крепкие зубы. – И я в моем доме в Нагасаки не ем мяса. В море ем и в Европе. Таков наш обычай. Тысячу лет назад, до Будды, у вас тоже был такой обычай, правда? До Будды люди жили по дао, что значит «путь», и ели мясо. Даже здесь, сеньора. Даже здесь. Теперь, конечно, мы стали осмотрительнее, некоторые из нас, да?
Марико задумалась, потом сказала:
– Все португальцы называют нас обезьянами? И япошками? За нашей спиной?
Родригес подергал серьгу, которую носил в ухе.
– Вы же называете нас варварами. Даже в лицо. Мы культурные люди, по крайней мере, считаем себя таковыми, сеньора. В Индии, на земле Будды, японцев именуют «восточными дьяволами» и не позволяют им сойти с корабля, если они вооружены. Вы браните индийцев «черными» и нелюдями. Как китайцы обзывают японцев? Как вы обзываете китайцев? Или корейцев? Поедателями чеснока?
– Я не думаю, что господину Торанаге такое понравится. Или господину Хиромацу, или даже отцу вашей жены.
– Блаженный Иисус сказал: «Вынь прежде бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего».
Она снова задумалась о том, что первый помощник горячо шептал на ухо капитану Родригесу. «Это верно, мы насмехаемся над другими народами. Но мы рождены
Помощник капитана еще больше понизил голос.
– Что он сказал? – воскликнул Родригес, изрыгнув невольное проклятие, и вопреки себе Марико попыталась прислушаться, но не расслышала, что говорил помощник. Потом она увидела, что оба португальца посмотрели на Блэкторна, и эти их взгляды ее встревожили.
– Что еще случилось, Сантьяго? – осторожно спросил Родригес, опасаясь Марико.
Помощник капитана ответил ему шепотом на ухо.
– Сколько времени они останутся внизу?
– Собирались пить за здоровье друг друга. И за сделку.
– Негодяи! – Родригес схватил помощника капитана за рубашку: – Ни слова об этом, ради Бога. Головой отвечаешь!
– Об этом не стоит и говорить, капитан.
– Всегда стоит напомнить. – Родригес посмотрел на Блэкторна. – Разбуди его!
Помощник капитана подошел и грубо растолкал англичанина.
– В чем дело, а?
– Дай ему оплеуху!
Сантьяго отвесил Блэкторну пощечину.
– Боже мой, да я тебя… – Блэкторн вскочил на ноги, его лицо пылало, но тут же он зашатался и упал.
– Черт бы тебя побрал, англичанин! – Родригес бешено ткнул пальцем в двух рулевых. – Бросьте его за борт!
– Что?
– Быстрей, боже мой!
Пока двое моряков торопливо поднимали Блэкторна, Марико сказала:
– Капитан Родригес, вы не должны…
Но прежде чем она или Кана смогли вмешаться, двое португальцев бросили Блэкторна за борт. Он пролетел футов двадцать и, хлопнувшись животом о воду, исчез в облаке брызг. Через мгновение он появился на поверхности, ошарашенный, молотящий руками по воде, – ледяной холод освежил его голову.
Родригес попытался выбраться из своего кресла:
– Мадонна, дайте мне руку!
Один из рулевых подбежал ему помочь, первый помощник капитана подхватил его под мышки.
– Боже мой, поосторожнее! Помните о моей ноге, вы, дерьмоголовые увальни!
Его подвели к борту. Блэкторн все еще кашлял и отплевывался, плывя к кораблю, он выкрикивал проклятия тем, кто бросил его за борт.
– Два румба вправо! – приказал Родригес рулевым. Корабль немного ушел от ветра и удалился от Блэкторна. Родригес крикнул ему: – Держись подальше от моего корабля! – Потом он приказал первому помощнику: – Возьми баркас, вылови англичанина и отправь его на борт галеры. Быстро! Скажи ему… – Он понизил голос.