Сёгун

Клавелл Джеймс

– Если бы мы были в Лондоне… – Блэксорн остановился. «Мне бы не следовало думать о них, – сказал он себе, – или о Лондоне. Это все кончилось. Этого не существует. Существует только то, что здесь».

– Если? – Она посмотрела на него, сразу заметив, как он изменился.

– Мы бы пошли в театр и посмотрели пьесу, – сказал он, справившись с собой, – у вас здесь бывают представления?

– О, да, Анджин-сан. У нас очень любят всякие представления. Тайко любил ставить их для увеселения своих гостей, даже господину Торанаге они нравились. И конечно, есть много гастрольных групп для простых людей. Но наши представления

не совсем то, что ваши, я так считаю. Здесь наши актеры и актрисы носят маски. Мы называем эти представления «Но». Там много музыки, много танцев, они в основном очень печальные, очень трагические, есть исторические пьесы. Иногда комедии. Мы бы посмотрели с вами комедию или, может быть, религиозную пьесу?

– Нет, мы бы пошли в театр «Глоб» и посмотрели что-нибудь, написанное человеком по фамилии Шекспир. Он мне нравится больше, чем Бен Джонсон или Марло. Может быть, мы бы посмотрели «Укрощение строптивой» или «Сон в летнюю ночь», «Ромео и Джульетту». Я водил свою жену на «Ромео и Джульетту», и ей очень понравилось. Блэксорн рассказал ей сюжеты этих пьес.

Марико нашла их очень непонятными: – По нашим понятиям, очень неразумно для девушки не слушаться родителей. Но так печально. Плохо и для девушки, и для юноши. Ей было только тринадцать? Ваши дамы так рано выходят замуж?

– Нет. Обычно в пятнадцать или шестнадцать лет. Моей жене было семнадцать, когда мы поженились. А сколько было вам?

– Ровно пятнадцать, Анджин-сан, – тень прошла по ее лицу при этих словах. – А после театра куда бы мы пошли?

– Я бы повел вас поесть. Мы бы пошли в «Стоне шоп хаус» на Феттер-лейн или «Чешир чиз» на Флит-стрит. Это все гостиницы, где подают особые кушанья.

– А что бы мы ели?

– Я бы не хотел вспоминать, – сказал он с ленивой улыбкой, возвращаясь к настоящему, – я не помню. Мы находимся здесь, и я радуюсь сырой рыбе, и карма есть карма, – он глубже опустился в воду. – Великое слово карма. И хорошая идея. Вы очень помогли мне, Марико-сан.

– Я рада немного помочь вам, – Марико расслабилась в тепле, – Фудзико сегодня вечером достала для вас специальную пищу.

– Да?

– Она купила – я думаю, у вас это называется фазан. Это большая птица. Один из сокольничих поймал для нее.

– Фазан? Вы действительно имеете его в виду? Хонто?

– Хонто, – ответила она, – Фудзико просила их поймать его. И просила меня рассказать вам об этом.

– И как он будет приготовлен?

– Один из солдат видел, как их готовят португальцы, и рассказал Фудзико-сан. Она просит вас не огорчаться, если готовка не очень удастся.

– Но как она это сделает – как повара его приготовят? – Он поправился, так как слуги и готовили и убирались.

– Ей сказали, что сначала кто-то должен снять с него перья, потом вынуть кишки, – Марико с трудом сдерживала брезгливость. – Потом птицу либо режут на маленькие кусочки и жарят с маслом, либо варят с солью и специями, – она сморщила нос. – Иногда птицу покрывают глиной и кладут на угли и пекут ее. У нас нет печей, Анджин-сан. Так что его изжарят. Надеюсь, что все получится.

– Уверен, что это будет прекрасно, – сказал он, считая, что получится, конечно, несъедобно.

Она засмеялась: – Вы так плохо притворяетесь иногда, Анджин-сан.

– Вы не понимаете, как важна еда! – он непроизвольно улыбнулся. – Вы правы. Мне не следует так

интересоваться едой. Но я не могу сдержать голода.

– Скоро сможете. Вы даже научитесь, как пить зеленый чай из пустой чашки.

– Что?

– Сейчас не место и не время объяснять, Анджин-сан. Для этого вы должны быть бодрым и внимательным. Необходимы спокойный заход солнца или рассвет. Я когда-нибудь покажу это вам. Ах, как хорошо лежать здесь, не правда ли? Ванна прямо дар богов.

Он слышал, как слуги за стеной подбрасывали дрова в печь. Он терпел увеличивающуюся температуру, пока мог, потом выскочил из воды с помощью Суво и лег, задыхаясь, на толстое полотенце. Пальцы старика ощупали спину. Блэксорн чуть не закричал от удовольствия: «Как хорошо!»

– Вы так сильно изменились за последние дни, Анджин-сан.

– Я изменился?

– О, да, с вашего нового рождения, очень сильно. Он пытался вспомнить первую ночь, но мало что ему припомнилось. Каким-то образом ему самому удалось добраться до дому. Фудзико и служанки помогли ему лечь в постель. После крепкого сна без сновидений он проснулся на рассвете и пошел поплавать. Потом, обсохнув на солнышке, он поблагодарил Бога за то, что тот дал ему силы, и за лазейку, которую подсказала ему Марико. Позже, возвращаясь домой, он здоровался с крестьянами, про себя зная, что теперь они свободны от обязанности, наложенной на них Ябу, и что он тоже свободен от этой угрозы.

Потом, когда появилась Марико, он послал за Мурой.

– Марико-сан, пожалуйста, скажите Муре следующее: «У нас есть проблема, у вас и у меня. Мы решим ее вместе. Я хочу поступить в деревенскую школу. Учиться говорить вместе с детьми».

– У них нет школы, Анджин-сан.

– Нет?

– Нет. Мура говорит, что в нескольких ри к западу отсюда есть монастырь и монахи могут вас научить читать и писать, если вы захотите. Но здесь деревня, Анджин-сан. Здешним детям надо научиться ловить рыбу, плавать на лодке по морю, вязать сети, сажать и выращивать рис и овощи. И конечно, родители и дедушка с бабушкой сами учат своих детей, как всегда.

– Так как же мне тогда учиться, когда вы уедете?

– Господин Торанага пришлет книги.

– Мне нужно больше, чем книги.

– Все будет хорошо, Анджин-сан.

– Да. Может быть. Но скажите старосте, что если я сделаю ошибку, все – даже дети – должны поправлять меня, сразу же. Я им приказываю.

– Он благодарит вас, Анджин-сан.

– Здесь кто-нибудь говорит по-португальски?

– Он говорит, что нет.

– А кто-нибудь поблизости?

– Ие, Анджин-сан.

– Марико-сан, мне нужен будет кто-нибудь, когда вы уедете.

– Я передам ваши слова Ябу-сану.

– Мура-сан, вы…

– Он говорит, вы не должны прибавлять «сан», когда говорите с ним или вообще с кем-нибудь из крестьян. Они ниже вас. Неправильно говорить «сан» кому-нибудь ниже вас.

Фудзико также поклонилась ему до земли в этот первый день:

– Фудзико-сан приветствует вас в вашем доме, Анджин-сан. Она говорит, вы сделали ей большую честь и просит вас простить за грубость тогда на корабле. Она считает честью для себя быть вашей наложницей и управлять вашим домом. Она говорит, что если вы будете носить те мечи, то она будет очень рада. Они принадлежали ее отцу, а он мертв. Своему мужу она их не предлагала, так как у него были свои мечи.