Секрет истинного счастья
Шрифт:
Самоосознанию научить нельзя, но при помощи уникального метода Не-знания, основанного на восьми внутренних исследовательских опытах, нам удастся мягко и безошибочно привести твое сознание к восприятию Истинного Я.
Этот троичный процесс работы с сердцем, умом и опытом тихо проходит на заднем фоне. На переднем же плане присутсвует порождаемая этим процессом радость, исследовательский задор и тихий восторг от раскрытия все более глубоких проявлений твоего Я.
И
Техника — это мост, который остается позади, как только препятствие преодолено. Привычка полагаться на технику делает нас зависимыми от этой самой техники, а внутренний покой должен расцветать без зависимостей. Привязанность к технике заставляет нас ходить по мосту взад-вперед всякий раз, когда хочется покоя.
В таких условиях устойчивая безмятежность невозможна.
Нa страницах этой книги я призываю тебя понемногу избавляться от потребности в технике На это направлен и текст, и упражнения. Закончив читать книгу, ты станешь ощущать внутренний покой без помощи со стороны учителя или техники.
В конце концов освобождение от техники приводит к обретению того,что я называю импульсом .
Импульс—это свойство, позволяющее тебе интуитивно возвращаться к безмятежности всякий раз, когда ты ее на какое-то время утратишь. Те, кто изо всех сил стараются обрести внутренний покой, скоро убеждаются, что их усилия сами по себе отгоняют это состояние. В травмирующие моменты безмятежность совсем теряется из виду—ее уносит ураганом противоречивых эмоций и неотступных мыслей. Когда же ты обретаешь импульс, то при утрате внутреннего покоя он всякий раз восстанавливается сам по себе—тебе не нужно прилагать дополнительных усилий и даже вообще о чем-то таком задумываться. На этом этапе проблемы больше не липнут к тебе, жизнь становится свободной и непринужденной.
Книга написана простым языком. Это рабочее пособие, не требующее работы. Такой практичный подход к принципам, которые принято излагать тяжеловесно и сложно, позволит твоему уму работать эффективно, а упражнения помогут избавиться от суеты и обеспечат ясность мышления. Я потрудился дать определение ключевым словам, которые могут вызвать недопонимание. Поэтому почаще обращайся к глоссарию в конце книги. Он очень облегчит для тебя обретение импульса.
Я ни в коем случае не предлагаю тебе принять мои слова на веру.
Опирайся на собственный опыт и проверяй все спорные концепции на практике, выполняя соответствующие упражнения из книги. Лишь тогда ты сможешь разложить необъятную тайну своего Истинного Я на удобоваримые маленькие кусочки.
Такие порции ясного понимания в сочетании с соответствующим этому пониманию опытом обеспечат тебе живое и непосредственное восприятие собственного Истинного Я.
Пожалуйста, прими мое приглашение—прочти эту книгу и поделись изложенными здесь идеями с другими людьми. Это искреннее приглашение присоединиться к празднованию жизни. Это подношение от сердца к сердцу, от Истинного Я к Истинному Я.
Фрэнк Кинслоу
Сарасота, штат Флорида, 2005, Новый год
Глава 1
КТО
Я есть то, что я есть.
(Моряк Папай)* {* Персонаж комиксов и мультфильмов (с 1929 года), особенно популярных в 1930-е гг., смешной морячок, обладавший способностью превращаться в суперсилача каждый раз, когда он съедал банку консервированного шпината. Художник Э. Сигар. (Ссылка приведена дословно из словаря Lingvo12.)}
Я вышел из игры
Я так и не стал взрослым окончательно. До сих пор прекрасно помню, какое это блаженство — рисовать на асфальте обмакнутой в грязь палкой или созерцать, как белоснежные облака проплывают по лазурному небу. Или же наблюдать дивную картину, как росинка с дружественной помощью ветерка пытается вырваться из паутины. Глаза ребенка—глаза святого.
Я всегда думал, что детство и зрелость не должны враждовать друг с другом. Я чувствовал это еще в детстве, когда учился быть взрослым. Большинство из нас просто предало детство. Ты об этом знаешь? И тогда мы забываем. Нас соблазняет чистая сила зрелости. Мое детство прошло в послевоенной Японии. Мне было десять лет, когда я впервые осознал битву между невинностью простого бытия и ответственностью владения собой. А случилось это так.
Я занимался дзюдо. Каждый день после обеда я перекидывал через плечо свернутую в рулон и перевязанную коричневым поясом дзюдо-ги** {** По-русски эту одежду принято называть кимоно.} ишел в додзё***.{***Додзе (яп.)—зал для занятий боевыми искусствами.}
Я проходил мимо маленьких тускло освещенных домишек, которые толпились вдоль узких извилистых улиц Иокогамы, словно селяне, опершиеся локтями о забор и торопливо обменивающиеся последними сплетнями, пока темнота не разделила их стеной молчания. Тонкие серые дымки от дровяных жаровен хибачи поднимались в неподвижный воздух, как духи змей. Зависнув над городом, они вдыхали тьму, а затем поднимались выше, тихо крадучись над крытыми деревом крышами. Вскоре на улицы выходил продавец собы*.{* Соба (яп.)—гречневая лапша.}
"Сооооо-бааааа!" —кричал он, и его голос проходил сквозь дома, собирая мысли жильцов. Я сворачивал с улицы в один из бесчисленных тесных проулочков, которые разделяли дома. Всего несколько шагов—и я оказывался в крохотном дворике мастера дзюдо, где чудом помещался сад и дом.
Сэнсэй был одним из четырех людей в мире, которые на тот момент обладали черным поясом 10-го дана—наивысший ранг в дзюдо. Я чувствовал—хотя и не был уверен до определенного момента,—что этот человек исполнен покоя.
Говорил он мало, но, если уж говорил, безмятежности в его словах было намного больше, чем мыслей.
Мой же покой в то время стремительно таял. Я учился быть взрослым. Как американец, я был крупнее своих японских ровесников. Вместо техники я использовал против своих противников грубую силу. Однажды вечером сэнсэй объявил,что я—самый сильный в группе. И тем же вечером он задал мне рандори (учебный поединок) против мальчишки, который мне практически в пуп дышал. Окрыленный недавними похвалами мастера, я был уверен в исходе схватки. До сих пор помню, как мне представлялась моя победа.