Секретное досье
Шрифт:
За голосом Сойки я слышал очень тихо работающее радио. Как раз сейчас какой-то английский джазовый певец издавал, захлебываясь от восторга, совершенно идиотские звуки. Сойка заметил, что я слушаю, и изменил направление своей атаки. А что сами капиталистические страны? Как быть с ними, сотрясаемыми забастовками, с их ментальным нездоровьем, предвзятым пренебрежением к своим собратьям? Они стоят на грани анархии, их полиция продажна и не способна справиться со слоняющимися бандами обожравшихся трусов, которые ищут выхода садизму, характерному для капитализма и в любом случае представляющему собой разрешенный эгоизм. Кому платят большое вознаграждение? Музыкантам, авиаторам, поэтам, математикам? Нет! Вырождающимся молодым людям, обретающим славу не благодаря пониманию музыки или певческому таланту. Сойка
– Оставим все это, – сказал я Сойке. – Кто убил Чарли Кавендиша?
Сойка поднялся из кресла и подошел к окну. Поманил меня, и я тоже подошел к окну. На другой стороне улицы стояли два такси. В конце ее запарковался одноэтажный автобус. Сойка включил FM-радиоприемник и настроился на полицейскую частоту. Полицейские рядом с музеем Альберта координировали свои действия.
– Мы все это сделали, – сказал Сойка. – Вы, я и они.
Один из трех мужчин на другой стороне улицы наклонился к такси, и мы услышали его голос:
– Сейчас я иду туда… обратите особое внимание на черный ход и крыши. Уличные патрули! Задерживайте всех до дальнейшего распоряжения.
Это был голос Росса. Трое мужчин пересекли дорогу.
Сойка повернулся ко мне.
– Недалек тот день, когда промывка мозгов станет признанным методом борьбы с антисоциальными элементами. Преступникам можно промыть мозги. Я доказал это. Я обработал почти триста человек: грандиознейший шаг вперед в этом веке. – Он снял трубку. – Морис, к нам посетители. – Сойка широко, спокойно улыбнулся мне. – Проводите их наверх, но скажите, что я уже арестован.
И я вспомнил, что еще пишут про garrulus glandarius rufitergum – бдительная, не знающая устали, легковозбудимая, шумная, создает пару на всю жизнь, общительна весной, но держится обособленно во все другое время.
Морис ввел в комнату Росса и двух полицейских, и все пожали друг другу руки. Прежде я никогда не радовался встрече с Россом. Они все предусмотрели, и патрули на улице оставались на своих местах еще в течение часа. Росс держался с Сойкой весьма холодно. Его обыскали и увезли в Каршелтон, в дом, которым отдел Росса владел для неизвестных целей. Когда Сойка вошел попрощаться, я заметил, что он переоделся в очень дорогой серо-зеленый мохеровый костюм. Меня немного удивило, что у него на лацкане значок ядерного разоружения. Увидев, что я смотрю на него, Сойка, не говоря ни слова, сунул значок мне в руку. Сойка знал, куда направляется, поэтому мог бы отдать мне телевизор.
Когда вся эта суета улеглась, Росс сказал, несколько покровительственно, как подумалось мне:
– А теперь, полагаю, у вас есть нечто, что больше не может ждать.
– Есть, – ответил я, – если вы любите homard а la broche [33] .
И повел его на кухню.
Тут Росс пошутил:
– Вы часто здесь бываете?
– Да, – ответил я. – Шеф-повар мой знакомый.
31
Водолей (20 января – 19 февраля). Счастливое возобновление старых знакомств. Целиком отдайтесь своей работе.
На Шарлотт-стрит я попал только в полночь. Там кипела работа. Элис в зеленых чулках из тончайшего хлопка попросила у меня разрешения воспользоваться IBM. Джин надела новое, сшитое на заказ платье из оранжевого льна – с круглым вырезом, без рукавов и с застежкой сверху донизу, – одну маленькую золотую сережку, которую не потеряла, а волосы разделила на прямой пробор. Я дал Элис список фамилий, и когда она ушла, размазал губную помаду Джин.
Всех арестованных доставляли в Каршелтон, и в 3.30 утра помещение трещало по швам, как сообщила Россу Элис, и он договорился о дополнительном центре для содержания под стражей задержанных, потому что было очень важно держать их всех по отдельности [34] . IBM продолжала жужжать и пощелкивать, и в 6 утра состоялась встреча в Скотленд-Ярде. Полиция была очень встревожена, к тому же Росс привел с собой
– План промыть мозги целой нации, – сказала Джин за кофе с круассаном. – Это маловероятно.
– Еще как вероятно, – возразил я, – и мы не полностью искоренили это зло! Даже сейчас не знаю, что более удивительно: Долби, работающий на другую сторону, или Росс, организовавший всю операцию по его захвату.
– Росс знал, что происходило, когда перевел тебя в УООК(П)? – спросила Джин.
– Отчасти догадывался, – сказал я. – Поэтому и направил Мюррея разведать обстановку. Узнав о том, что меня едва не арестовали в стрип-клубе, он дал понять Долби, что подозревает его. Очень опасный ход. В данном случае он оправдал себя, потому что Долби, стремясь доказать свою лояльность, очень эффективно выполнил работу в Ливане. Я помню, что видел Росса в аэропорту, когда он вернулся из Бейрута после встречи с Долби. До какой степени действия Долби в Ливане шли вразрез с желаниями Сойки, мы никогда не узнаем, так как Долби постарался застрелить всех людей, сидевших в машине с Вороном, помнишь?
– Значит, Карсуэлл не был таким тупицей? – спросила Джин.
– Нет. Даже «концентры», которые включали переболевших лихорадкой и придерживающихся правых взглядов – те и другие склонны перейти к коммунизму путем реформ. Конечно, сначала заговор стал вырисовываться через статистику Карсуэлла чисто случайно. Но Росс очень быстро спрятал Карсуэлла. Вот почему Чарли не удалось найти для меня в ОСИКП и следа его существования. Росс боялся за безопасность Карсуэлла.
– Не говоря уже о том, что при нынешнем положении дел, если Сойка ничего не скажет, только Карсуэлл может провести по пространству операции ИПУРУСС. Кстати, а ИПУРУСС – это персонаж из греческой мифологии, аллюзия, которую я должна немедленно уловить?
– Нет, это придуманная одним из людей Росса аббревиатура «Индукция психоневрозов с помощью условного рефлекса в условиях стресса», а это представляет собой клиническое описание того, чем они занимались в доме с привидениями.
– И что начали делать с тобой в Вуд-Грине, – подхватила Джин.
– Совершенно верно. У них были три основных системы. Система «дома с привидениями», за неимением лучшего названия, зависела от умственной изоляции. Они использовали фальшивых послов, стремясь убедить человека, что он совершенно один, или фальшивых полицейских, но отказались от идеи с полицейскими после того, как мы случайно взяли того парня в Шордиче, – цивильная одежда была безопаснее. В Вуд-Грине у них даже имелись установки лучистого тепла и охлаждения, чтобы менять температуру по желанию. Включать и выключать свет, чтобы создать день продолжительностью в один час или ночь длиной в тридцать шесть часов. Все это было направлено на то, чтобы сбить разум с толку, и, как открыл Павлов, это гораздо легче проделать с физически слабым существом.
– Что они сделали бы с тобой, если бы ты не сбежал? – спросила Джин. Приятно было узнать, что кто-то волновался.
– Сбежал – это слишком сильно сказано. К счастью, у меня было достаточно информации об их методах, чтобы сделать обоснованное предположение. Большинство предыдущих узников и помыслить не могли, что они по-прежнему находятся в Англии. Какой смысл выбираться из дома, чтобы очутиться за тысячи миль за «железным занавесом». Что касается следующих этапов: начало – это обрубание связей, чувство изолированности, физической и психической усталости, неуверенности, – так они начинали со мной. Напряжение и неуверенность в том, что вызовет удовольствие, а что – неудовольствие. Любой вид юмора опасен для их метода. Ты увидишь, что обращение со мной американцев после моего ареста на Токве имело те же основные характеристики. Ну, останься я в Вуд-Грине, следующей стадией скорее всего стало бы заучивание длинных фрагментов на диалекте. Вероятно, они велели бы мне выучить тот длинный документ о суде надо мной.