Секретное оружие (сборник)
Шрифт:
Едва Леночка подошла к его столу, как он сразу догадался, кто перед ним.
– Товарищ Ковригина?.. – Он помолчал, соображая, как бы поделикатнее приступить к делу. – Садитесь, пожалуйста. Видите ли… Я вынужден вас огорчить, но в общем не волнуйтесь. С вашей матерью… – Он поправился: – С вашей мамашей, с товарищем Ковригиной, случилось несчастье. Вы понимаете… Как бы вам сказать… Ваша мамаша попала, по-видимому, под поезд. Вы не волнуйтесь…
И хотя Леночка знала, что все это не так,
Ах как не нравилась ей вся эта инсценировка! Но одновременно где-то в глубине души она немножко гордилась собой – ей доверили тайну, которой не доверили даже этому следователю.
– Попала под поезд?
Следователь заметил ее бледность, встал, подошел к подоконнику, там стоял графин с водой, наполнил стакан, протянул Леночке.
– Выпейте, пожалуйста…
Леночка отстранила его руку.
– Не беспокойтесь… Я готова… – Она вздохнула. – Готова к самому худшему.
Ползунов тоже вздохнул.
– По всей вероятности, товарищ Ковригина пала жертвой собственной неосторожности. Шла по путям, задумалась о чем-нибудь… Что могло привести ее в Рассадино? – быстро спросил он. – Вы не знаете?
– Неподалеку от Рассадина филиал института, в котором работает мама…
– Мы так и думали, – перебил Ползунов. – Труп, извините, сильно обезображен, и мы обязаны произвести опознание. В сумочке обнаружены служебное удостоверение и пропуск… По этой причине и пришлось вас побеспокоить. Хотя документы нашлись, но полагается вызвать родственников…
– Не утешайте меня, – сказала Леночка. – Говорите, что нужно.
Ползунов положил перед собой лист бумаги, взял ручку.
– Необходимо составить протокол опознания. Я вас попрошу, опишите наружность гражданки Ковригиной…
Как трудно, как мучительно было Леночке говорить о Марии Сергеевне как о мертвой.
– Среднего роста… Не толстая и не худая… Русые волосы…
– А нет ли у нее каких-либо особых примет? – спросил следователь. – Каких-нибудь родинок, бородавок, родимых пятен? Шрама?
– У нее… татуировка. Повыше локтя, на левой руке. Имя «Люся», потом «плюс» и «Боря»
– Правильно, – сказал следователь. – Ваша мама, случайно, не воспитанница детского дома?
– Что вы! – почему-то обиделась за нее Леночка.
– Я это предположил в связи с татуировкой, – объяснил следователь. – Раньше в детских домах иногда упражнялись…
– Нет, – сказала Леночка. – Это была просто школьная шалость, друзья детства обменялись именами.
С привычной быстротой следователь составил протокол.
– Все в порядке… – Он замялся. – Теперь вам придется лично взглянуть…
Леночка молча поднялась.
Ползунов повел ее в приемный покой.
В пустой выбеленной комнате высокий узкий стол
Навстречу к ним вышла женщина в медицинском халате.
– Покажите, – распорядился следователь.
Женщина сдернула простыню…
– Да, – сказала Леночка и пошла прочь.
Ползунов повел ее обратно, подписать протокол.
– Все-таки дайте мне воды, – попросила Леночка. – И позвольте позвонить по телефону.
Леночка знала правду и, несмотря на это, очень нервничала: зубы ее постукивали о край стакана, и голос прерывался. Она набрала номер.
– Доктора Успенского. Я прошу доктора Успенского. Говорят из дома. Очень срочно.
Павлик не заставил себя ждать.
– Я здесь, Ленок! – прокричал он издалека. – Мария Сергеевна вернулась?
– С мамой несчастье, – принудила себя сказать Леночка. – Мама попала под поезд. Я только что была в приемном покое. Я нахожусь на Киевском вокзале. Приезжай за мной…
На Павлике лица не было, когда он появился перед Леной.
– Ленок… Это все я, все я виноват, – растерянно приговаривал он. – Мало ли что она запретила! Мне надо, надо было пойти с ней…
Леночка дернула его за руку.
– Пойдем в аптеку!
Павлик посмотрел на нее с недоумением.
– Зачем?
– За валерьяновыми каплями, – жестко сказала Леночка. – В самом деле, нельзя же так, а еще врач!
Леночке очень хотелось его утешить, но она обязана была играть свою роль и молчать.
И в то самое время, когда мужество и выдержка Леночки подвергались мучительному испытанию на допросе у следователя линейной прокуратуры, в одном из управлений, ведающих вопросами государственной безопасности, тоже шел разговор о смерти профессора Ковригиной.
Мария Сергеевна Ковригина давно уже принадлежала к числу тех ученых, жизнь и работа которых находились в поле зрения органов, отвечающих за безопасность советских людей. Они не вмешивались ни в работу, ни тем более в частную жизнь ученых, но несли ответственность за охрану специальных институтов и лабораторий и за жизнь и безопасность тех, кто в этих институтах трудится.
Поэтому-то майор Ткачев, просматривая очередную сводку происшествий за последние сутки, обратил внимание на лаконичное сообщение о несчастном случае, в результате которого погибла профессор М. С. Ковригина. И не только обратил внимание, но и счел необходимым доложить о смерти Ковригиной генералу Пронину.
Ткачев вошел в приемную, поздоровался с секретарем и осведомился:
– Один?
– Заходите.
Ткачев открыл дверь.
– Разрешите, товарищ генерал?
– Заходите, Григорий Кузьмич…