Секреты людей, которые лечатся водой. Исцеляющая вода вместо таблеток и лекарств

Блаво Рушель

Выходные же Колька и Полька проводили чаще всего с дедом или с кем-то из крестных – с Настей или с Александром Федоровичем. В такие дни детишки знакомились с Петербургом и окрестностями, а если погода не позволяла долго находиться на улице, все шли в музей, цирк или театр. Может быть, благодаря такому культурному воспитанию, а может быть, и еще по каким-то причинам, родители очень скоро стали замечать неординарность близнецов. Ни Алексия, ни Петрович не относились к тому типу родителей, которые в каждом поступке своих чад видят деяние, достойное гения. Наоборот, их отношение к детям было

спокойным и критическим, что порой возмущало Мессинга, да и Белоусова.

Однако даже скептическое отношение к способностям близнецов менялось от того, что временами выдавали Колька и Полька. К трем годам оба умели писать и читать. И это бы ничего, но однажды Полька принесла Алексии целое стихотворение, написанное четырехстопным хореем с правильным чередованием женских и мужских клаузул; этот текст удивил даже недоверчивого Петровича:

Дождик прыгает по лужам.

Туча пляшет у окна.

Ждет она к себе подружек.

А кирпичная стена

Дремлет в запахе заката

Всем виденьям вопреки,

Потому что все ребята

В каплях дождика легки.

Так легки, что спорить можно

С притяжением земным.

И летать совсем несложно

Над двором им над своим.

Полька не только записала эти стихи, но и спела их маме, переложив на музыку очень понравившейся ей песни про «Крылатые качели» из фильма «Приключения Электроника».

И надо же так случиться, что в тот же день Колька, явно не желая отставать от сестры, показал зашедшему в гости дедушке аккуратный чертеж. Инженерно образованный Мишель взглянул на листок – и охнул от изумления: чертеж воспроизводил конструкцию винторезного станка, очень напоминающую аналогичный рисунок Леонардо да Винчи, но явно более совершенный.

С того дня и родители, и дедушка в душе уверовали в то, что Колька и Полька – не самые обычные дети. Те же не переставали удивлять старших. Полька, например, даже не заглядывая в сумку мамы, могла назвать все, что было в тот день куплено в магазине; или, не включая телевизор и не заглядывая в программу передач, сказать, что идет на том или ином канале. Колька же не только чертил, но и, пользуясь деталями, которые приносил Мессинг, конструировал то маленькую машинку, то вертолетик, то кораблик. И все они двигались при помощи простой пальчиковой батарейки!

В тот вечер, о котором я начал рассказ, уникумы-близнецы сидели на шкафу и молча ждали, когда взрослые начнут разговор. С самого начала меня не покидало ощущение, что именно им – детям – есть что сказать сегодня. Так и случилось.

Основной доклад и прения

– Друзья, – начал Белоусов, – все мы знаем, ради чего собрались здесь сегодня. Нам ясна цель возможной в ближайшем будущем экспедиции: поиск

сверхпроводимой воды. Нам только не понятно, куда держать путь за этой водой. Удалось пока что выяснить, что зона поиска ограничена Азией; точнее, теми ее частями, которые общепризнаны горными. Но как локализовать географическую цель нашего путешествия?

На этот раз Александр Федорович не знал ответа на свой вопрос, а потому замолчал, ожидая ответных реплик.

– Помнится, в Бирме нас постоянно сопровождали горы, – робко заметил я.

– И в Гималаях, – добавил Петрович.

– Это места, где мы с вами были, дорогие коллеги, – взял слово Мессинг. – Но разве, простите меня за не очень уместную риторику, горы Азии ограничиваются местами наших странствий? Отнюдь. Судите сами: Памир, Кавказ, Алтай, горы на Японских островах… Надо ли продолжать?

Мессинг замолчал. Тишину рассеяла Настя:

– Не отправиться ли нам снова в Вевельсбургский замок? Ведь там еще море всяких неосвоенных бумажек осталось после нашего с Александром Федоровичем визита. Уж где-то и мелькнет, куда аненербевцев по воду носило в 43-м, а?

– Настенька, душа моя, – отвечал Мессинг, – если бы была стопроцентная уверенность в успехе работы в Вевельсбурге… Но согласитесь, моя хорошая, немцы столь изящны были в шифровках и тайнописи, что вряд ли, к сожалению, мы сможем в даже относительно короткие сроки приблизиться к пониманию того, куда была направлена та экспедиция 43-го года.

– Папа́, – Алексия, как всегда, в обращении к Мессингу делала ударение на последний слог, – что же тогда нам предпринять?

Колька и Полька делают ход конем

Мессинг молчал. Интересно, что и близнецы, явно переняв французский прононс Алексии, произносили слова «папа́» и «мама́» с ударением на второй слог. Именно Колька и Полька нарушили воцарившуюся во взрослом мире паузу. Начала, конечно, девочка:

– А я, а я знаю, что Настя нам с Колькой подарит на Рождество!

Настя густо покраснела.

– Ничего ты не знаешь! – Колька толкнул сестру так, что та чуть не слетела со шкафа.

Тогда Мишель подхватил обоих внучат и мягко опустил их по разные стороны стола. Кольку усадила к себе Алексия, а Польку взяла явно смущенная Настя, которая тут же спросила девочку:

– И что ты знаешь? И что я тебе и Кольке подарю?

– Не скажу, но знаю. Знаю, но не скажу, – набычилась Полька точь-в-точь так же, как ее отец.

– А знаешь, так скажи, – прокричал Колька, – потому что все равно не знаешь!

– А вот и знаю!

– А вот и не знаешь!

Колька рванулся от матери к сестре, но был на полпути остановлен Петровичем, который слегка шлепнул сына и усадил к себе на колени.

– Придется сказать, голубушка, – строго и в то же время очень ласково сказал внучке Мишель. – Нехорошо, сударыня, молчать, начав что-то высказывать.

Кто бы говорил! Ведь в мастерстве замолкать на самых кульминационных моментах речи Мессинг не знал равных. Однако в педагогических целях своим принципам можно и изменить. Если честно, я тогда не очень понимал, почему все взрослые уделили столь пристальное внимание этой реплике Польки. И все же…