Секреты поведения людей
Шрифт:
“Надо быть не просто естественной, а естественной на свой лад”, — сказали вы себе.
С этого дня вы отказались от намерения уподобляться Другой. Вы попробовали сделать ее своей приятельницей.
И без труда добились этого. Не подозревая о том, что вы обладали в ее глазах большим авторитетом. Ваш муж, оказывается, говорил ей о вас много хорошего; он ценит вас больше, чем вы полагали. И потому стоило вам поманить Другую, как она пришла. Это привело к курьезным переменам.
Возвращаясь со службы и заставая Другую у себя дома, ваш муж привыкал видеть в ней уже не героиню романа,
Две женщины гораздо быстрее найдут общий язык. Другая была болтлива и потому совершила оплошность. Она не удержалась и рассказала вам, что именно порицает в вашем супруге, прибавив, что придает гораздо большее значение дружбе с вами нежели его мимолетной прихоти.
У вас достало благоразумия не пересказывать вашему Жаку ее слова — они причинили бы ему боль и задели бы самолюбие. Это было бы уже не только предосудительным поступком, но и тактической ошибкой. Он бы вам не поверил, поплакался бы Другой, а она бы с пеной у рта ото всего отперлась,
Вы терпеливо дожидались, пока созреют новые отношения. Лишь в одном вы послушались советов Другой и воспользовались ее опытом. Она дала вам нужные адреса, сказала, у кого одеваться и причесываться. И тут уж вы постарались не подражать ей, а найти свой собственный стиль. Вами, как ею, руководило стремление к совершенству. И вы обрели свое совершенство. С неописуемым счастьем заметили, что глаза вашего мужа с удовольствием останавливаются на вас и что он на людях гордится вами.
С героическим упорством вы продолжали приглашать и удерживать подле себя Другую. Следовало окончательно подорвать ее престиж. Это не заняло много времени.
Она исчерпала свои рассказы, начала повторяться. Продолжала ли она встречаться наедине с вашим мужем?
Маловероятно, ибо он больше не лгал, рассказывая о том, как провел день. Ваш триумф оказался блистательным, хотя и тайным: однажды вы предложили мужу втроем совершить туристическую поездку в автомобиле, ваша борьба завершилась окончательной победой. Вы втайне ликовали. Муж с раздражением воскликнул:
— Ну нет!.. Снова эта женщина!.. Не понимаю, что ты так с ней носишься!
— Разве не ты сам находил ее приятной?
— Приятной, — пробурчал он, — приятной… Можно любить хорошее вино, но зачем постоянно прополаскивать им рот… А потом, по правде говоря, мне гораздо больше по душе быть с тобой вдвоем.
После этого Другая постепенно исчезла из вашей жизни. Встречи стали реже. Промежутки между ними удлинились. Другая сделалась всего лишь тенью. А потом и вовсе перестала существовать.
Ваш семейный очаг был спасен. Прощайте.”
278. Закон “умножения энергии”
Мы, люди, в общем-то очень толстокожи. Потому сила внешнего воздействия на нас не всегда бывает достаточной, чтобы пробиться сквозь эту преграду с должной зффективностыо.
Иное дело мы сами. То есть управление нами изнутри нас через внешнюю активизацию внутреннего нашего
Рис. Клавдий. Ватикан
К разряду необычных можно отнести метод, который применил для взбадривания своих подданных римский император Клавдий (Тиберий Клавдий, 10 до н. э. — 54 н. э.).
Гладиаторы, отправлявшиеся на морское сражение, устроенное им на фукинском озере, должны были приветствовать его фразой: “Здравствуй, император, идущие на смерть приветствуют тебя!”
Это был любопытный ход по передаче мобилизирующего начала от вершины авторитета ко всем составляющим его основания, от властителя к народу.
В любом приветствии — “Хэлло!”, “Здравствуй!”, “Салют!” — содержится сгусток энергии, но в том, что применил Клавдий, был еще и умножающий подход. Очевидно, срабатывали ажиотажный самодогрев, психическое заражение, дистантный захват, лавинные механизмы.
279. Закон “уподобления”
Сложные мысли требуют сложных и слаженных усилий. Чтобы нас услышали, мало равняться на собеседника, надо, чтобы и проблема не почувствовала в нас себе неравенства.
Какова бы ни была по величине территория, о которой мы порой ведем речь в рассказах и беседах наших, ее всегда можно целиком показать собеседникам с помощью «пустяка» — географической карты.
Так и уподобление позволяет нам «стягивать» в смысловую точку обширные поля наших теоретических проблем и мысленных ощущений, показывая как имеющееся, как наличность, как данность и факт то, что в действительности огромно, необъятно, загадочно и что живет цельно лишь в своем творце, а всем остальным дается наведением, подобно тому как о ветре мы знаем не от самого ветра, а через колебания носимого им воздуха.
Через уподобление люди способны услышать неслышное, увидеть незримое, понять невыразимое, узнать небытийное.
Над глубокими безднами мы строим мосты, а связь людских умов возможна только через механизм превращения мысли из рисунков моих слов в почувствования его (другого человека) впечатлений.
Уподобление внешне всегда красиво и этим вуалирует свое назначение. Многим — и раньше, и теперь — кажется, что оно — некий художественный прием, принаряжающий мысль. На самом же деле оно, действительно, прием, но не художественный, а манипулятивный. Очень близко похожий на “солнечный зайчик”, которым мы с помощью зеркала подменяем истинное солнце и можем вращать светило куда захотим и даже «припечатать» его к стене или листку бумаги.
Всякий раз, когда мы хотим соизмериться с теми, кому адресуем свои суждения, и всякий раз, когда огромность мира и его тайн нам нужно компактно перемещать перед взором внемлющих нам лиц, мы должны сконструировать (найти или придумать) адекватный объект-носитель, который выразит наше “в нас” в наше “для них”.
Делается это очень просто. Само наше желание, при наличии в нас достаточной ясности того, что мы хотим выразить, вытягивает из кладезей нашего знания то, что сыграет подходящую «передаточную» роль.