Секреты в тумане
Шрифт:
— Забудь о ней, — обнимая, шепнул мне на ухо Калеб. Я молча кивнула, опасаясь, что, если открою рот — в очередной раз разревусь. Что-то в последнее время я стала слишком часто плакать. А ведь за предыдущие пять лет не плакала ни разу… — Все закончилось.
— Остались еще похитители, — глубоко вздохнув, напомнила я. Странное ощущение, вроде арест Хранителей избавил меня от целой толпы жаждущих моей крови фанатиков, а в безопасности я себя все равно не чувствовала. Новая угроза, непонятно откуда взявшаяся, маячила на горизонте и мешала насладиться горькой победой.
Глава 17
Несколько дней назад Лия
Увлекшись размышлениями, я сама не заметила, как развернула старательно игнорируемую в последние дни страницу криминальных хроник. Ответственный за колонку газетчик, казалось, наслаждался бессилием следователей, не способных найти и арестовать терроризирующих город темных гончих. Досталось всем — от патрульных Управления до самого главы Дознания. И как только смелости хватило? Впрочем, я слышала, благодаря публикациям писем гончих продажи «Вестника» выросли в несколько раз, как и гонорары тех, кто писал криминальную хронику. Жители столицы с интересом следили за противостоянием преступников и включившихся в их поиски дознавателей, и симпатии далеко не всегда были на стороне закона. Палачей, как и их главу, мастера Хосса, в народе недолюбливали.
Читать очередное полное угроз письмо темных гончих я не собиралась, но взгляд случайно зацепился за знакомое имя, заставив сердце пропустить удар. Этого просто не может быть! Я перечитала строки еще раз, с самого начала, но буквы вновь и вновь складывались в одни и те же слова — Ночной Кошмар мертв, и за эту смерть гончие утопят Роден в крови. Все, что происходило до сих пор, не сравнится с местью за одного из своих. В этот раз статья обошлась без зарисовок, и почему-то от этого было еще страшнее. Я не удержалась, выпустила силу в поисках давней знакомой, все еще не веря, что она может не откликнуться…
«Жива я, жива», — чуть устало проворчала Ночной Кошмар в моей голове, и я едва не расплакалась от облегчения. Странно, что возможная гибель менталистки привела меня в такой ужас. «Приятно это слышать, не так много тех, кто за меня переживает», — собеседница, как обычно, без труда читала мои мысли. — «Но тому, кто пишет в редакцию эту гадость, я самолично готова голову открутить».
То есть письма газетчикам слали не гончие?
«А все эти убийства…»
«Не мы», — отрезала Ночной Кошмар. — «Если бы мы так о себе орали, нас давно бы перебили! Но мы ищем тех, кто осмелился взять наши имена. Такая наглость будет наказана».
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать сказанное. Получается, все это время в столице
«А ты думала на нас?» — мрачно усмехнулась менталистка. — «Мы бы и связываться не стали с такой мелочью, тем более на каждого из убитых самозванцами в Управлении есть свое досье. Таких проще арестовать, чем руки пачкать. Но теперь это дело личное, мою «смерть» этим детишкам мои напарники не простят».
«Почему «детишки?» — не поняла я. Неужели и тут замешан кто-то из студентов?
«Были б старше — вели б себя тише. Только неопытные жаждущие славы дурни могут намеренно привлекать к себе столько внимания. Ну или отвлекать таким образом внимание от чего-то еще… Плевать, если честно. Дни этих «гончих» сочтены. Предупреди своего друга, пусть сидит дома в ближайшие пару ночей, чтоб не попасть под горячую руку Бледному Ужасу. Он потом, конечно, пожалеет, но вам это уже не поможет».
В мысленной речи Ночного Кошмара сквозила усталость, и я не удивилась, когда она сама оборвала связь. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать услышанное. В кровавых событиях последних недель виноваты не гончие. Более того, сами гончие, похоже, в данный момент перерывают Роден в поисках самозванцев. И, несмотря на занятость, Ночной Кошмар нашла время не только ответить мне, но и предупредить о своих планах. За все годы знакомства такое произошло впервые, и я решила отнестись к предупреждению серьезно несмотря на возникшее где-то в глубине души желание хоть краем глаза взглянуть на тех, кто однажды меня спас.
— Фаюшка? — в кабинет заглянул Калеб, и, заметив мое бледное лицо, кинулся ко мне. — Что случилось?
Разговор с Ночным Кошмаром пришлось пересказать почти дословно. Про выкашивающих наркоторговцев «гончих» оборотень знал не только из газет — сам едва с ними разминулся чуть больше месяца назад. К тому же, сети распространителей, в которой состоял Калеб, от этих налетчиков досталось не единожды. В газеты попадали не все происшествия, однако я знала — охота «гончих» сделала наркоторговцев еще более осторожными и подозрительными, чем раньше, и это сильно осложнило работу моего друга. Калеб ругался сквозь зубы и изображал старательного курьера, но за последние недели совсем не продвинулся в расследовании.
Оборотень внимательно выслушал пересказ разговора с Ночным Кошмаром, еще раз уточнил про предупреждение — несмотря на мелькнувший во взгляде огонек любопытства, сталкиваться с настоящими темными гончими Калеб не хотел, и расхохотался.
— Ты чего? — выдохнула я, не понимая, что смешного сказала.
— Фаюшка, вспомни, как ты реагировала, когда я рассказывал тебе о своей работе в игорном доме, о контрабандистах, о знакомствах в теневом сообществе Родена, с которым постоянно приходится сталкиваться? А саму темные гончие об охоте предупреждают! Криминальная принцесса! Да мне до тебя еще расти и расти!
*
К сводящим с ума чувственным снам я почти привыкла, как к неизбежному злу. Даже заметила, что содержание видения почти всегда зависит от предшествующих событий. В ту же ночь, как я отрезала волосы, мне приснилось, что я сижу с книгой, а подкравшийся сзади Калеб очень нежно касается губами моей шеи, которую больше не закрывали ставшие слишком короткими пряди. После того, как мы на ночь глядя обсуждали патент на мозаичные щиты, во сне оборотень явился в мою мастерскую и жарко целовал, уложив спиной на рабочий стол. Правда, перед этим он широким жестом смел на пол все мои инструменты и артефакты, и это был единственный раз, когда я проснулась от негодования. Там же все хрупкое! Наяву я за такое прибила бы на месте!