Секс-незнакомец по соседству

Попова Любовь

— Нет, не понимаю. Не понимаю, потому что было четкое правило…

— Лида, не беси. Просто давай уйдем отсюда, потрахаемся и…

— Отлично, — именно к этому сводится все наше общение. Давай уже замолчим и потрахаемся. Я отворачиваюсь, скидывая-таки куртку, и смотрю на влажное пятно по всей белой футболке, натянутой наспех.

— И что это значит, — бросаю на него тяжелый взгляд.

— Ничего не значит.

— Лида, ты все усложняешь, — опускает он взгляд на грудь, пятно на которой я безуспешно пытаюсь отстирать. Проще снять футболку.

Я

усложняю, ага. А его биполярность — это нормально? Нормально, что, требуя изначально одного, он бесится, что я не соблюдаю его же правила.

— Отвернись.

— Вот еще. Чего я там не видел.

— Даже если ты видел все и больше. Отвернись. Просто отвернись и дай мне подышать. Ты мне мешаешь!

Камиль стоит, набычившись, и я, злясь на всех на свете и в первую очередь на себя, поворачиваюсь к нему,

— Камиль!

Он вдруг стягивает с себя теплый пуловер и подходит слишком близко.

— Тебе надо ее снять.

— Именно поэтому я прошу тебя отвернуться.

— Не могу, — пожимает он плечами и тянет руку, подцепляя край футболки. Смотрит в глаза и, словно гипнотизируя взглядом, легкими прикосновениями вынуждает замереть, не двигаться, почти не дышать. – Не могу и не хочу.

Он привычным движением стягивает с меня футболку, оставляя беззащитно обнаженной. Потом долгим, горячим взглядом осматривает грудь, фокусируясь на торчащих, ноющих сосках, словно нуждающихся в его пальцах, губах.

— Знаешь, — словной мучимый сомнениями он-таки поднимает голову. – Пару запретов на вмешательство в личную жизнь, пожалуй, можно ослабить.

— Даже так, — поднимаю брови, а она сам надевает на меня пуловер. Я вдеваю рукава, голову и снова сталкиваюсь с его зелеными глазами. Да что же с ним такое? — И в чем будет заключаться послабление?

— Если дело касается экстремальных ситуаций. То звонить надо мне, а не кому-то другому, ты поняла? – приближает он лицо, пальцами нащупывает подбородок, заставляя кивнуть несколько раз как болванчика. – Лида, вот так нужно кивать.

— Да я киваю, просто в шоке.

— Я понял, — улыбается он так залихватски, что я не могу не ответить взаимностью. – Я умею шокировать красивых барышень.

— Даже не сомневаюсь.

— Слушай, — облизывает он губы и смотрит на закрытую кофтой грудь. – А ты только лифчик не успела надеть или…

— Или…

— То есть, сейчас на тебе нет нижнего белья? То есть ты в юбке?

— В юбке, — смеюсь я.

— И на тебе нет трусиков? — он наклоняется ниже, языком касается мочки уха, разнося по телу импульсы предвкушения, давая волю фантазии, в которой его язык теребит другие интимные части. Но когда его жесткие пальцы сжимают ягодицы, чуть-чуть сминая ткань юбки, меня подкидывает от желания отдаться ему прямо здесь. В клинике, где, собственно, сестра фактически при смерти. — Скажи мне, Мышка?

— Почему бы тебе, — обнимаю его спину, поглаживая напряженные мышцы, чувствуя, как тверды его намерения, – не проверить самому?

Он

не заставляет себя ждать, задирая юбку сразу до спины, и выругивается когда обнаруживает обыкновенные трусы, которые изрядно намокли.

— Дрянь.

— Ага, — он уже собирается забраться между ног, но я торможу его. – Думаю, что секс в клинике знакомого твоего отца не самая лучшая идея.

Он соглашается, и мы вместе выходим из туалета, но уже совершенно с другим настроением. Камиль больше не злится, а мне становится более-менее понятен его настрой. Но даже саму мысль о том, что он мог ревновать меня я отметаю. Не тот случай.

Мы еще раз переговариваем с врачом, с которым договариваемся на завтра, на три. Спрашиваем, что нужно привезти и затем только уходим. Вместе идем к машине, особо не болтая, но я чувствую, как Камиль на меня посматривает.

— Ну что?

— Просто непривычно видеть тебя в своей одежде. Ты и так мелкая, а кофта делает тебя почти миниатюрной,

— Ну, еще пару недель ежедневных половых тренировок и от меня вообще ничего не останется.

— Ты жалуешься?

Нет, скорее боюсь привыкнуть к тому, что подобное удовольствие мне так доступно.

— Нет, конечно, — отвечаю я с улыбкой, стараясь не давать понять, как мне страшно потерять даже то зыбкое, что есть сейчас между нами.

Не знаю, что именно произошло. Но теперь он открыл мне дверь и велел садиться под мой удивленный взгляд.

— Слушай, ты точно Камиль? Тебя не подменили?

Он хмыкает и сам меня пристегивает, коротко целуя.

— Ты пользуйся тем, что сегодня я добрый.

— Мм, предвкушаю вкусный ночной ужин.

— Лучше за шашлыком заедем, потому что у нас много других дел.

— Даже не представлю каких, — фыркаю я и включаю одну из последних работ Imagine Dragons, под которую Камиль любит качать головой, иногда даже подпевая. — Никогда не думал стать певцом?

— Думал, конечно. Даже хотел группу собрать, — выезжает Камиль с парковки, — но отец отбил охоту, разбив мою гитару.

— Ого, мне жаль. Вы не ладите?

— Не особо.

— Но ты все равно переживаешь, что он в больнице.

— В общем-то в эти два дня я был с ним дома. Он строит из себя больного, но я знаю, что он просто хочет провести манипуляцию и оставить меня в Москве.

Почему-то эта идея мне не понравилась. Да и отец, судя по всему, не получит премию «Отец года».

— Но ты не хочешь?

— Как же я оставлю мою Мышку, — трогает Камиль мое колено, когда мы тормозим на светофоре, а я сквозь флер похоти, меня настигнувшей, думаю, что стоит Камилю начать открываться, как он переходит на тему секса, скрывая себя за непроницаемым стеклом. И порой мне кажется, что пробиваться туда не имеет смысла. Но не сейчас. Сейчас защита ослабла, и я хочу узнать его. Не того балагура, который меня смешит и развлекает. А настоящего Камиля, который приехал и выручил меня, несмотря на то, что я, по сути, ему никто.