Секс с чужаками
Шрифт:
Сегодня мы спорили о том, кто полетит на космодром. Я настаивала, что мы должны сделать это вместе, но Джори сказал — нет, это было бы нечестно по отношению как ко мне, так и к «мальчику». Я этого не поняла и так и сказала. Джори ответил лишь: «Мне понадобится какое-то время, чтобы подготовить его».
Мне досадно, что меня оттирают. Может быть, я уже ревную? Утром Джори сел в вертолет и отправился на космодром. Я провела день, доделывая последние мелочи в специальной комнате и в морозильниках с заменителями крови и запасом фармацевтических средств, которые
Они уже здесь, а я даже не слышала, как они прибыли! Слишком была занята всем, что делается в последнюю минуту.
Сначала я заглядываю в крытый патио, ожидая услышать голос Джори, но не слышу ничего. Я начинаю поворачиваться, направляясь обратно в южный патио, с той мыслью, что Джори, наверное, понес его по кедровой лестнице в нашу спальню.
Я кое-что замечаю и останавливаюсь.
Фигура — она находится в тени, под стропилами патио. Я не могу рассмотреть ее отчетливо, а то, что вижу, совершенно непонятно. Фигура слишком мала, чтобы быть Джори; это определенно не Джори. Однако я знаю, что она слишком велика для того, что он описывал. Фигура стоит прямо, и это тоже совершенно неправильно.
Я медленно иду к ней и наконец останавливаюсь.
Я раскрываю рот.
Я не могу говорить, не могу кричать. Не могу даже завизжать от радости или ужаса.
Это МАЛЬЧИК. Совершенно настоящий, совершенно человеческий мальчик.
Он худ, несколько чрезмерно худ, и у него лицо Джори — как топор. У него такие же, как у Джори, иссиня-черные волосы.
Я вдруг понимаю, что в нем больше от Джори, чем когда-либо было в нашем Вилли.
Я чувствую, как слезы наворачиваются на глаза и с ними приходит понимание. Это ложь, которой я не предвидела. Нет, не было никакой инопланетной возлюбленной. Была просто женщина, обыкновеннейшая женщина. Может быть, на челноке, доставляющем экипажи к камерам. Или даже на Климаго. Приветница, диплос, или ходок, как и сам Джори.
Вот откуда этот мальчик, этот самый настоящий мальчик. Правда оказалась замечательной!!
Не знаю, почему Джори решил, что должен солгать. Я с такой легкостью, с такой признательностью приняла бы мальчика и без того.
Я делаю к мальчику еще один шаг и он улыбается. Он прекрасен! (Не будь суетной. Тебе ведь на самом деле неважно, есть ли в нем твои хромосомы?)
Вдруг врывается голос и у меня перехватывает дыхание.
— Поразительно, не так ли, Доротея. Догадываешься, как они это сделали?
Я оборачиваюсь к Джори, в глазах у меня мольба. НЕ РАЗРУШАЙ. ПОЖАЛУЙСТА, НЕ РАЗРУШАЙ.
— Не беспокойся, — говорит он. — Я обсудил все с мальчиком и все замечательно. Он вырос, зная правду, и он ей гордится. Как ему и следует, — Джори поворачивается к мальчику, подмигивает
Мальчик кивает и ухмыляется в ответ. Ухмылка его прекрасна.
Ухмыляется и Джори, продолжая:
— Угадай-ка, Доротея. Ничего такого, что люди не могли бы сделать и сами.
Я смотрю на мальчика. Мир кружится. Все, что я когда-либо знала или во что верила грозит обернуться ложью.
— Не знаю, Джори, — шепчу я.
— Клонирование! Обычнейшее клонирование! И ничего более сложного. Ты удивлена?
Мне нечего сказать.
— Она так хорошо это выразила в нашу вторую совместную ночь, — говорит Джори. — «Это самое малое, что мы можем сделать», сказала она мне. «Живой символ нашего нежелания смириться с эфемерной бесплотностью страсти», вот как она сказала.
— Он — целиком я, Доротея! — восклицает Джори, смеясь и сияя.
Я снова смотрю на мальчика.
— Я намерен оставить вас двоих наедине, — весело говорит Джори, — чтобы дать вам получше узнать друг друга. Наш вертолет остро нуждается в хорошей чистке!
Отец покровительственно улыбается. Отец улыбается поощрительно.
Мне хочется ему верить. Мне так хочется верить, что это, наконец, правда.
Когда я заглядываю в его карие глаза, я вижу настоящего мальчика. Когда я держу его руку в своей, я чувствую его же. Он — человек. Он Джори и никто иной. Да, я могу поверить, что в нем нет материнских хромосом; я могу поверить в слова Джори.
Начинаем мы с разговора о его путешествии в звездных камерах. Поначалу мой голос дрожит, но это ничего. Он тоже неуверен в себе и говорит по-английски с запинкой и не совсем обычно. Мы должны помочь друг другу преодолеть страхи. Мы сотрудничаем; каждый из нас принимает помощь другого.
Когда мы желаем друг другу спокойной ночи, он мне шепчет: «Я люблю тебя, мама; правда», и целует меня. Это застает меня врасплох, я нервно смеюсь, гадая, научил ли его отец этим словам, или сыграла роль впечатлительность самого мальчика.
Он выглядит уязвленным и я понимаю, что не должна была смеяться.
— Прости, Август, — говорю я как можно ласковей и беру его за теплую руку. — Я смеялась не над тобой; я бы никогда так не поступила. Иногда люди смеются, когда их что-нибудь удивляет, особенно если удивляет приятно.
Я сжимаю его ладонь. Он сжимает в ответ мою и я переполняюсь чувствами, которых не испытывала уже долгое, долгое время.
Ночью, впервые за долгий срок, Джори лежит со мной в постели.
— Август был в звездных камерах? — спрашиваю я, боясь разрушить волшебство, но не в силах и удержаться от вопроса, так как эта мысль меня преследует.
Джори приподнимается на локте и сонно смотрит на меня.
— Да, был. А что?
— Он сказал, что любит меня, и вот я все думаю…
Лицо Джори озаряется ухмылкой.
— Ха, это же чудесно!
— Он прошел звездные камеры, — начинаю я заново. — Будет ли он мне лгать, Джори? Будет ли он хотя бы понимать, что лжет?