Секс-вояж сквозь пространство и время. Сборник рассказов
Шрифт:
В конце экскурсии гид завел всех в сувенирный магазинчик, обещая «божеские цены». Полки были уставлены имитацией древнегреческих краснофигурных ваз и кубков. Увидев на прилавке брелки с бронзовыми Минотаврами, Белка потянула Михаила за руку.
– Мишка! Смотри, какой у него здоровенный! И торчит! Жуть прямо!
– Раньше это был символ плодородия, Бельчонок. Не Минотавр, конечно, а эта его штуковина. В каждом дворе можно было увидеть фигурку бога
– Не, ну ты что! Стыдоба какая!
– Зато сумку можно повесить.
– Ну Мииишка!
– Да ладно тебе. Хочешь, девчонкам купи. Пусть порадуются.
– Ну давай купим. И мне тоже. Мне тоже нужен символ. Плодородия.
– Ладно.
Михаил нашел на полке толстенную книгу Gilles Neret «Erotica Universalis», семьсот пятьдесят страниц цветных иллюстраций, эротика в искусстве разных народов с древнейших времен до наших дней, забрал ее и вместе с десятком брелков подошел к кассе, там добавил еще путеводитель по Криту и «Греческую мифологию», расплатился, и они пошли к автобусу. В стоимость экскурсии входил обед «простого критского крестьянина», состоящий из двенадцати блюд, они остановились у таверны «Hermes».
– Мишка, ну опять.
– Что?
– Хер-мес.
– Белка! Уймись, а то палучишь!
– Так это же не я. Это все греки твои.
– Ладно. Улиток есть будешь? «Кохли бурбористи» называются.
– Улиииток? Ты что! Лучше лягушек!
– А я попробую. Мне полезно – они укрепляют мужскую силу.
– Ну не надо, Миша! Куда я потом денусь?!
– Да никуда ты не денешься. Придется тебе тогда осьминога есть. Или каракатицу.
– Ну сплошные извращения тут! А котлет нет?
– Все надо в жизни попробовать, Бельчонок. Соглашайся.
– Ну ладно. Что с тобой делать. Но только потом мороженое!
Через полтора часа они с полными животами лениво лежали в белых махровых халатах на широченной кровати в своем номере, Михаил курил, Белка листала купленную книгу, первый ее раздел – Erotica Antiqua.
– Мишка, смотри, написано: Theseus and Ariadne, это ж нам сегодня про них рассказывали?
– Ну да.
– Ну эта Ариадна здорова была ноги задирать. Гид про это ничего не говорил.
– Ну а ты как думаешь: столько мучиться – ради чего? Должна же быть награда. Герою.
– Ну он такой ничего себе герой. Классно он её выеб… полюбил то есть. Ой, смотри, тут все герои такое вытворяют!
– Что?
– Нууу… в лошадок играют. Как мы с тобой. Видишь?
– Ну играют. В коровок.
– Ну так некрасиво говорить!
– Почему. У французов эта поза тоже называется «a la vache» –
– Правда? Так эта царица недаром так хотела! Вот корова греческая! А я не хочу в коровок играть, Мишка. Мне в лошадок больше нравится.
– Сейчас?
– Не, ну погоди. Интересная же книжка. Дай посмотрю еще.
– Ладно.
– Ой, Мишунчик, глянь: а что это она под ослом делает?
– Ну, не знаю. Может, от дождя спряталась.
– Да нет тут дождя! По-моему, она у него сосет! Разве такое бывает?!
– Нууу… может она в темнице долго была. Вышла – нет никого, осел только.
– Вот ты Дуридом! А если б она вышла, а там…
– Кто?
– Ну не знаю уже даже… С твоими греками и придумать ничего не могу! Они уже все придумали! Вот развратники!
– Они видели мир не так, как мы, Белка. Проще. Видишь – хочешь, хочешь – имеешь.
– Это с ослом – проще?!
– Может, это иллюстрация к «Золотому ослу» Апулея. Была такая книга.
– Так они еще и книги про это писали?! Сдуреть можно! И в магазинах продавали? А если школьники зайдут? Раскраску купить или еще что. По программе.
– На самом деле это был такой назидательный роман: боги наказали юношу, не помню уже за что, и превратили его в осла… Так что считай, что это и не осел вовсе. И девушка знала, кто это.
– Не, ну не знаю, Мишка… что ты такого должен натворить, чтобы… в осла прям. И что мне потом с тобой делать?
– Как что – любить. Любовь прекрасной девушки даже ослу вернет человеческий облик. И все будет хорошо.
– Любить?! Осла?! Ужас!!! Может его целовать еще?! В ослячую евоную морду?!
– Ну что тебе ужас. А Иван-царевич лягушку целовал?
– Ну, целовал.
– Ты думаешь, это приятней?
– Бррр!
– Ну вот.
– Что – вот? Ты что – хочешь, чтобы я тебя осликом любила?
– Я хочу, чтоб ты меня просто немножко любила.
– А ну перевернись. Да не так – поднимись. Выше.
– Зачем?
– От дождя спрячусь, зачем же еще. А ты что подумал?
– А я подумал…
– А ты не думай. Стой тихо, не брыкайся. А то откушу случайно твой символ. Плодородия. Золотой.
Поужинали они в городе и отправились побродить по улицам. Уже стемнело, зажглись огни, толпы туристов сновали туда-сюда, разглядывали витрины, перебирали товары на лотках; Белка рылась в грудах «сокровищ», примеряла заколки, рассматривала сумки; Михаил скучал. В небольшом магазинчике хозяин снял с вешалки белое платье-хитон с классическим греческим орнаментом по краям и приложил к плечам девушки, что-то непонятно лопоча на местном диалекте.
Конец ознакомительного фрагмента.