Сексуальная жизнь
Шрифт:
Это... это было по-другому. Я представляла для него сексуальный объект. Во мне побывали его член, его пальцы, а его руки распаляли меня еще больше. Нравилось ли это мне? Мне нужно было задать себе этот вопрос. Ощущения были прекрасными, я не смогла бы, да и не стала бы, отрицать этого. Но... было ли это хорошо с эмоциональной стороны?
Боже, да. Это казалось неприличным. Это было распутно. И так греховно.
Пока я мысленно дискутировала, то замедлила движения бедер и позволила его телу руководить. Теперь же, когда я приняла решение не задаваться вопросами, я сжала одеяло в кулаках и выгнула спину, поднялась на цыпочки и начала раскачиваться бедрами
Его пальцы двигались внутри меня, погружаясь все глубже, и затем он навалился на мою спину, и я ощутила, как мышцы его ног задрожали и он кончил, также как и я, стиснув зубы, чтобы громко не застонать. Рука Луки впилась в мое бедро, и он потянул меня на себя, когда кончал в меня, его яйца шлепали о мое тело, а сперма изливалась глубоко внутри из пульсирующей головки члена.
Мы кончили вместе, двигаясь в унисон, я поддавалась бедрами навстречу его телу: это было медленное и первобытное движение тел, которые инстинктивно пытались соединиться еще глубже, еще жестче. Я услышала, как его дыхание стало прерывистым. Оргазм, который настиг меня, был словно цунами чувственного восторга; подлинной агонией экстаза; слишком захватывающим, неистовым и безудержным удовольствием, которое едва можно было выдержать; лучом света, который я увидела закрытыми глазами, и он проник в каждую клеточку, каждую мышцу, заставляя их сокращаться и расслабляться, сокращаться и расслабляться.
Когда тело Луки на мне расслабилось, я задалась вопросом, если было так чудесно ощущать его пальцы там, то возможно мне еще больше понравится, если их заменит его мужское достоинство. Меня беспокоило то, что это могло быть больно, поскольку даже два его пальца были значительно меньше его пениса.
Тогда я поняла, что хочу попробовать. Что позволю ему это. Я была рада, что это не произошло здесь и сейчас, поскольку узнала, что я была громкой, и наслаждалась тем, что позволяла своим стонам набирать обороты. Казалось, что сдерживая вокальные способности во время секса, уровень получаемого удовольствия снижается, хотя возможно это звучит глупо. То, что мы были в пределах слышимости от всей его семьи, придало этому опыту некий сладостно запретный и головокружительно пикантный оттенок.
Лука отстранился, вынув член из моей киски, помог мне лечь на кровать и лег рядом.
– Mio dio* (прим. перев. с ит. Боже мой), Делайла. Что ты сделала со мной.
Я рассмеялась.
– Я сделала с тобой? Это ты засунул пальцы мне в зад.
– Правда, но тебе это понравилось, в этом я точно уверен, - подытожил Лука, ухмыляясь.
– О, мне это, несомненно, понравилось, - подтвердила я.
Он стал серьезным:
– Прости, что настаивал на том, к чему ты еще не готова.
Я поцеловала его, чтобы убедить:
– Ты не давил на меня, Лука. Ты спросил, и я попросила повременить, и ты не стал настаивать.
– Пальцами я вычерчивала круги на легкой поросли волос его широкой груди, и не смотрела ему в глаза.
– Я хочу попробовать, если ты этого хочешь. Просто... не здесь и не сейчас. Не тогда, когда внизу все бодрствуют и слушают, и прочее.
– Да, ты права. Возможно, сейчас не лучшее
– Он игриво шлепнул меня по заднице.
– Особенно по той причине, что ты так громко и прекрасно стонешь.
Я покраснела и спрятала лицо на его груди, мои слова звучали приглушенно у его кожи:
– Я слишком громкая?
– Да, и я это люблю.
Внезапно между нами возникло неловкое напряжение от того, что он использовал слово на букву «Л». Опять на меня накатила паника, и я застыла, у меня перехватило дыхание, будто мне на грудь навалился тяжелый груз. Бежать. Бежать. Бежать. Мое сердце выпрыгивало из груди, и в этот миг мне захотелось вскочить, накинуть на себя что-то из одежды и сбежать, поймать такси и помчаться куда угодно. Люблю? Нет, нет, нет и нет. Я пыталась убедить себя, что он не то имел в виду, но это не помогало. Я не могла совладать с состоянием влюбленности или тем, что я любима. В Италии я хотела обрести себя, понять, кто я на самом деле, получить какой-то жизненный опыт, и даже сексуальный. Я без колебаний обретала сексуальный опыт, и мне это нравилось, но все остальное? Нет, в этом я не была уверена.
Кто я? Кто такая Делайла Флорес? Я любила писать и танцевать. Мне нравилось вино. И, казалось, нравился секс. У меня его никогда раньше не было, было что-то, что нужно было делать, поскольку я была замужем и Гарри так настойчиво этого требовал. Но мне подобное никогда не нравилось, я не желала и не нуждалась в этом. Теперь же, повстречавшись с Лукой, я не могла насытиться этим. Даже сейчас, когда не прошло еще и десяти минут после ошеломляющего оргазма, я опять хотела Луку.
Итак, мне нравился секс, очень.
В голове промелькнула мысль. Каким бы был секс с Брэдом из Чикаго? Отличался бы он чем-то? А если с кем-то другим? Случайным встречным, из другой страны, другого города? Части тела у всех одинаковы и работают также, поэтому я подумала, что это должно было бы быть схоже. Не так ли? Но что если другой мужчина был бы менее понимающим к моей нерешительности? Если бы он не принимал то, что я не была крохотной куколкой? Другой мужчина мог не принять мой отказ всего несколько минут назад.
Если я позволю нашим взаимоотношениям с Лукой развиваться дальше и просто останусь вместе с ним в Италии, какие возможности я упущу? Я намеревалась посмотреть мир. Хотела увидеть так много мест: Грецию, Англию, Германию, Ирландию, Швецию.
Но Лука... Боже, он был невероятным.
Я сидела на кровати рядом с ним, окно было открыто и звуки смеха и разговоров, как взрослых, так и детей, начали утихать. Лука сидел рядом и отвечал на письма по электронной почте на телефоне, в то время как я писала. Было комфортно, интимно и так привычно. Я видела себя в этой рутине день за днем: спать в одной кровати, писать, заниматься делами, читать, беседовать, смотреть телевизор. Само осознание того, как все было легко, пугало меня. Казалось, будто я всегда спала с Лукой, и будто дальше так и будет.
Страх опять появился в груди, навалившись всей тяжестью, когда я печатала. Я не была уверена, чего хотела. Не знала, что делать. Мое внутреннее «я» кричало, что нужно бежать, сесть на автобус до аэропорта и улететь, направиться куда угодно, только лишь бы не попасть в капкан любви прежде, чем я начала свой путь.
Внутренний голос, тихий, но настойчивый, твердил, что если я убегу, то могу упустить самое лучшее, что когда-либо со мной происходило.
Элизабетта подошла к двери и попросила вернуться к гостям, поскольку у нас и так было достаточно времени, чтобы побыть наедине.