Сексуальность мира как воля и представление

Врангель Данила Олегович

Имеющее много имён, одно из которых – судьба.

Таким образом, проверенная временем истина «что посеешь то пожнёшь» в прямом смысле привязана к оценочным действиям наблюдателя – эксгибициониста, контролирующего качество себя во всех смыслах этого понятия – и не может не просматриваться императивно, то есть инстинктивным предчувствием, так как оно в любом случае часть суперпозиции и не может явиться случайным образом, потому что случайность в составе детерминированной линии длительности это абсурд и недомыслие.

Демоническая противоречивость адюльтера

Социальная

психически адекватная личность всегда неосознанно воспринимает мир людей как некое – различной степени достаточности – продолжение себя лично, на этом основан принцип стаи, и эта схематика взаимоотношений лежит в основе существующего мира, так как лишь стайный подход к решению проблем различного коллективного пользования – коммуникативный разум, можно выразиться так – может решить подавляющее их число, однако всё-таки личность в любом случае находится в монаде собственного рефлексивного наполнения – различного качественного уровня – и поэтому в момент отрезвления от социального опьянения(а социальность это классическое психоделическое опьянение)её психическая адекватность трансформируется из социального стандарта в личностный, естественный для человеческого существа разумного, отсюда и проистекают все коллизии трагических нюансов противоречивости взаимоотношений, когда любая привязанность, дружба, любовь и даже пассионарная социальная страсть может обернуться своей полной противоположностью и трагическим ракурсом нового видения горизонта возможностей.

Магия экстаза сумасшедшей стриптизёрши

Экстатическое состояние есть личностное поле восприятия, в котором бог может всё и он это личность, поэтому о нём можно говорить лишь в ассоциативном ключе, то есть невозможно достаточно точно передать, что это такое, поэтому все эзотерические тексты так изобилуют словоблудием, выражая красоту орнамента семантического ряда, тогда как синтаксис практически бессмыслен и не несёт как вещь в себе совершенно ничего.

Поэтому задача смыслового содержания полностью возложена на приёмник сигнала, улавливающий в действительности шумовой фон и пустоту бессмысленности, имеется в виду читатель подобных текстов, но благодаря способности рефлексии из ничего делать что-либо – как и есть в действительном мире, который не более как описание – у подобных творений является яркое и насыщенное наполнение, причём настолько многовариантное, насколько оно доступно к восприятию.

Отсюда и множество толкований и библейских текстов и прочих иных, шифрованных бессмысленностью красоты семантики, подобных различным пророчествам, вроде сказаний Нострадамуса, когда широкоформатность смысла позволяет подогнать сегмент формата под практически любой ситуативный момент, в чём и заключается секрет предсказаний и магической обрядности записи актов прямого действия магии и не только её.

Экстатическое состояние приёмника в момент прочтения(или визуального просмотра, если это картина)и есть истинный творческий автор подобных произведений, тогда как экстатическое состояние технического автора главный смысл написания подобных творений и он никоим образом не может предсказать, какое содержание будет вложено очередным толкователем в его автоматическое творение, являющееся подобием истечения оргазма, но не более.

Продолжая эту мысль, можно также понять, что не только тексты и живопись в любом случае имеют минимум двойное авторство, но и музыка, так как в действительности истинный автор исполняемого музыкального творения это не исполнитель и не композитор, а слушатель, поскольку именно он трансформирует своим восприятием шизоидное совокупление контрапункта и сексуальность гармонического сочетания интервалов и длительности

частотных временных отрезков(нот)в ту экстатическую божественность красоты, которая видна лишь ему, так как иной приёмник может не воспринимать данное творение или музыку вообще, видя в нём лишь пустую бессмысленность.

То же самое касается и сексуальности танца как творческого жанра, когда красивая женщина у шеста стриптиза обязана своей магнетической красотой взору изучающих её мужчин, вне которого никакого шоу не может быть в принципе, разве что подобие гимнастического упражнения, так что можно ясно вывести понятие, что наблюдающие стриптиз, или даже порнографическое действие, в реальности – а истинная человеческая реальность это работа второй сигнальной системы – сами это всё исполняют и являются действительными истоками сексуальной энергии, отключенные от разума собственной энергетикой основных инстинктов.

Что часто приводит к трансвестизму и даже более глубоким сдвигам в психике, так как здесь схема одна – страстная любовь порождает желание подобия, то есть обожающий музыку достаточно часто становится музыкантом, литературу – писателем, а наблюдатель объектом наблюдения.

Что, конечно же, естественно и нормально, когда любовь порождает своё подобие, в противном случае не было бы вообще цивилизации, так как лишь истинная страсть рождает истинных мастеров любого творческого жанра, прикладного или феерического, значения не имеет, так как всё это истечение экстатической эйфории, всегда имеющей общий чувственный порядок и грани его всегда сходятся.

Метафизика сексуальной толерантности

Неприятие нетрадиционности как и любая фобия в своей основе имеет иррациональный базис происхождения, поскольку безусловные понятия природы вообще – а не только человеческого мира – непередаваемы символикой сигнатуры предположения, чем является любое личностное мнение об этих и любых других мирах, поэтому следует с некоторой осторожностью рассматривать внутреннее рефлексирование на заданную тему, так как любая тема восприятия рассматривается с подачи инстинктивного наполнения личности в первую очередь, то есть с позиции дикого животного мира, поэтому для понимания смысла и вообще происхождения самой человечности как явления следует видеть за дымовой завесой коллективного опьянения социальностью зерно истинной материи действительности, которая не имеет к дикому миру вообще никакого отношения.

Метафизика патриотического безумия

 Вне всякого сомнения, стадный инстинкт как инструмент массового – видового – выживания является безусловной необходимостью, которая модерирует социум до приемлемого уровня коллективного эмоционального поля.

Поскольку любой социум имеет внутреннюю структуру, делённую на классовые ингредиенты социальности, постольку элитарное право быть или не быть истоком очередной социальной парадигмы неотъемлемо как часть определения самой элитарности.

Другими словами, смена исторической парадигмы конкретного общества – в позитивную или негативную стороны в понятиях обыкновенной человечности – является неотъемлемым правом элиты, поскольку она своим понятием обязана именно способностям к видению смыслового наполнения симбиоза классов, которые вне структурирования превращаются в обыкновенное стадо, как бывало многократно в человеческой истории, когда человек интеллектуальный – и всё, что связано с этим определением – отходит на нулевой социальный план, уступая место доминантным особям сгенерированного ситуацией стада, что познаваемо лишь в ситуативном поле, но никак не изысками априорного мышления.