Сексуальный папочка
Шрифт:
В зале зажигается свет. Билетер входит внутрь, чтобы собрать ведерка от попкорна и коробки от конфет.
Эбби встает, разглаживает свой желтый сарафан и берет сумочку.
— Спасибо, что взял меня в кино, — ласково говорит она, но я клянусь, что действительно услышал только «взял меня».
Боже, как же я хочу взять ее. Хочу пригласить ее на ужин. Хочу отвести ее в свою постель.
Она идет к проходу, и в течение нескольких секунд я сражаюсь со своей похотью. Я провожаю ее взглядом. Ее ноги гладкие и подтянутые, но не слишком мускулистые. Бьюсь об заклад, это
Блядь, теперь мой член как железный кол, и я с таким же успехом мог бы взять мегафон и объявить, что у меня для нее есть кое-что очень большое. В случае, если это не очевидно. Мы выходим в вестибюль, и я начинаю жалеть, что не купил коробку мятных конфет, чтобы скрыть выпирающий член в своих джинсах. А я ведь даже не люблю мяту.
Эбби этого не замечает или, может быть, просто ничего не говорит. Когда мы выходим на оживленную улицу, я быстро ловлю такси, и мы едем в центр города.
— Мы можем высадить тебя первой, — говорю я, так как она живет на западной стороне города, а я на восточной. Это значит, что мы едем к ее дому, а мне предстоит обратный путь через весь город. Нью-йоркцы никогда так не делают. Мы ненавидим объезжать весь город, но я с удовольствием приму эти неудобства ради того, чтобы побыть с ней несколько лишних минут. А затем меня осеняет.
— Стоп. Я даже не спросил, собираешься ли ты домой.
— Собираюсь. Но потом я снова уйду, — говорит она, когда такси внезапно останавливается на светофоре. С переднего сиденья доносятся тихие звуки радио, а водитель почти скрыт от нас стеклом.
— О, что же. Повеселись, — говорю я своим самым веселым тоном, и в этот момент я как никогда хорошо ощущаю барьер между нами. Она уходит, потому что ее свободное время полностью в ее власти. А я собираюсь провести пятничный вечер за работой, чтобы проводить каждое буднее утро со своим ребенком.
Я бы ничего не изменил. Моя дочь — любовь всей моей жизни. Но я также понимаю, что этот простой факт делает меня неправильным выбором для Эбби. Мое время ограничено. А о моем внимании я уже говорил.
— Повеселюсь, — говорит она. — Я встречусь с Харпер и Ником, а также со Спенсером и Шарлоттой. Мы будем играть в бильярд, хотя я в этом ужасна.
Я навостряю уши.
— Я потрясающе играю в бильярд, — говорю я, потому что это правда, и я не могу удержаться и не сказать эту новость. Может быть, потому, что хочу произвести на нее впечатление. Черт, я определенно хочу произвести на нее впечатление.
Эбби приподнимает брови.
— Правда?
— Взял пару уроков в колледже, как жульничать в бильярде.
У Эбби отвисает челюсть.
— Не может быть! Ты никогда мне этого не говорил!
Я небрежно пожимаю плечами, когда водитель ускоряется, пытаясь проскочить на желтый свет. Он перестраивается на соседнюю полосу, пытаясь влиться в поток.
— Разве я не похож на бильярдного жулика?
Эбби прищуривается, а затем хватается за ручки своей сумки, как будто это поможет ей
— Нет. Вовсе нет.
— Я играл по ночам и выигрывал немного денег в нескольких играх, — говорю я, широко улыбаясь, когда такси снова поворачивает, и мы заезжаем в Челси. Машина несется очень быстро, и Эбби упирается рукой в разделительное стекло, чтобы удержаться на месте.
— Ты в порядке? — спрашиваю я.
Она кивает.
— Он немного агрессивен за рулем.
Я прочищаю горло и наклоняюсь вперед, чтобы поговорить с водителем через небольшое окно.
— Эй, мужик. Мы не торопимся, так что давай просто немного сбавим скорость.
Водитель ворчит что-то, что звучит как «Ладно», и я откидываюсь на кожаное сидение.
— Спасибо, — говорит Эбби с легкой улыбкой на губах. — Ты — мой герой.
О, черт. Эти слова. Ее губы. Взгляд. Я произношу первое, что приходит на ум:
— Я могу помочь тебе сыграть.
— Можешь?
Такси перестраивается на другую полосу, заставляя Эбби скользить и придвинуться ближе ко мне. Внезапно она оказывается всего в нескольких сантиметрах от меня, ее лицо рядом с моим, а рука на моем плече. Я не знаю, как это произошло, но мы снова перешли от простого разговора к чему-то большему.
Я облизываю губы, и мой взгляд медленно скользит к ее руке.
— Когда-нибудь я научу тебя. Я хороший наставник.
Она кивает и крепче сжимает пальцы.
— Бьюсь об заклад, так и есть.
— Я думал, ты мне не поверила.
— Нет, — тихо говорит она. — Я верю тебе.
И прямо сейчас мне абсолютно плевать на водителя, даже если он собирается гнать как сумасшедший. И мне определенно насрать, как мало времени и внимания у меня есть в запасе. Я почти не забочусь ни о чем, кроме того, чего хочет мое сердце и тело прямо сейчас.
Женщина, которая меня зацепила, держится сейчас за меня.
— Верь мне, — шепчу я, а затем поднимаю руку и аккуратно прикасаюсь к ее волосам.
Она наклоняется ближе, я пододвигаюсь к ней, а затем она хватается за воротник моей рубашки.
— Саймон, — шепчет она. Ее голос звучит отчаянно прекрасно, точно так же, как я чувствую себя рядом с ней.
Здесь не о чем больше думать.
Я сокращаю расстояние, наши лица почти соприкасаются. Я чувствую ее дыхание на себе. Кончиком носа дотрагиваюсь до ее, а затем склоняюсь к губам. Наши губы касаются друг друга, и кажется, будто мир, который был обычным, вдруг стал необыкновенным.
Ладонями я сжимаю ее щеки, когда углубляю поцелуй. Больше губ, больше языка, больше зубов. Больше Эбби.
Мое тело оживает. Сердце бьется, мозг горит, и я дико возбужден. Много ночей, ложась спать, я мечтал о таком голодном, безумном и неожиданном поцелуе. В моих пошлых мечтах поцелуи перерастали в нечто большее, и я прикасаюсь к ней, ощущаю ее…
Беру ее.
Но, черт возьми, поцелуя более чем достаточно, потому что это похоже на то, какими и должны быть поцелуи — ее рука, сжимающая мое плечо, мое лицо, наши ласкающие друг друга губы. Жар пульсирует во мне, и, наконец, я понимаю, что, черт возьми, женщина, которую я жажду, хочет меня с такой же силой.