Секундо. Книга 2
Шрифт:
— Эй, ты! Проводи-ка нас к дому младшего садовника! И поживее! Будешь медлить, получишь плетей!
У Никола задрожали руки, и задергался правый глаз. Мысленно благословляя свою удачу, — ведь он успел выдворить любовницу графа буквально перед появлением незваных гостей, — снова оделся и пошел по хорошо знакомой тропке, надеясь, что за прошедшее время волки успели сделать свое черное дело.
Шел густой снег, дул сильный ветер, все следы, ведущие к домику и от него, перемело. Пройдя по девственно чистой тропке, подошли к дому. Открыв дверь, Никол пропустил вперед шедших
— Здесь совсем недавно кто-то жил. Кто?
Под его пристальным немигающим взглядом Никас почувствовал себя нашкодившим щенком. Ответил, подобострастно кланяясь:
— Так младший садовник и жил, кому же еще здесь жить?
Эмиссар переглянулся со стражниками.
— Где он сейчас? — тут же последовал недоверчивый вопрос.
Никас решил говорить правду, все равно это было легко проверить:
— Женился на дочке старого Бейца, что сапожничает в деревушке неподалеку, да и перебрался туда. В помощь тестю. А графиня велела дом беречь, потому что у нее на примете новый садовник есть, к лету должен приехать, если его старший примет, конечно, он капризный у нас. Вот сюда слуги и захаживают, чтоб дом в порядке содержать. Она хозяйственная у нас, графиня-то, бережливая и домовитая…
Не слушая глупую болтовню явно напуганного слуги, эмиссар развернулся и пошел прочь, стражники гуськом потянулись за ним. Опытный служака с самого начала не верил в этот идиотский донос. Если б граф хотел спрятать колдунью, что само по себе на редкость глупо, он бы ее не в парковом домике прятал, куда любой может зайти.
Возможности у него огромные. В графском мэноре одних только замков несколько, не считая обычных домов, в том числе и в Холлтбурге. А уж в замках потайных ходов и покоев немерено, да и знать о них, кроме посвященных, никто не знает. Холлт бы ее так спрятал, что никто ее не нашел.
Да и связываться с графом себе дороже. Домик младшего садовника обыскать удалось только потому, что графа подложно вызвали из поместья. Холлт бы эмиссара и за ворота не пустил, для него тайный королевский сыск не указ, а без разрешения графа обыск имения невозможен.
Хорошо, что графиня от одного известия, что у нее под боком колдунья живет, чуть в обморок не грохнулась. Аристократки — они слабые. Изнеженные. Запретить обыск, как эмиссар и рассчитывал, она и не подумала.
Но отсюда нужно побыстрее убираться. Граф наверняка уже спешит домой, узнав, что ездил в Холлтбург зря. Не прощаясь с графиней, лишь передав извинения через мажордома, эмиссар с сопровождающими сели на своих коней, которых даже не заводили в конюшни, и отправились восвояси.
Проехав пару миль по узкой нечищеной дороге, едва успели увернуться от спешившего обратно графа, с немыслимой скоростью летевшего им навстречу в сопровождении всего-то троих верховых. Выбираясь из сугроба, в который был вынужден направить коня, чтоб избежать столкновения, эмиссар ругался такими словами, что, будь рядом какой-нибудь деревенский мужик, он бы рот открыл
Примчавшись в замок, граф немедля кинулся к жене.
— Что тут произошло? — спросил он, с тревогой взглянув на лежащую на софе измученную Карину.
Та едва слышно ответила:
— Здесь были эмиссары тайного сыска. Я ничего не могла сделать.
Граф остановился. На лице вздулись желваки, оно посуровело и стало казаться высеченным из камня.
— Что им было нужно?
— Они искали по доносу какую-то колдунью. В домике для садовника. Мне стало плохо.
Холлт развернулся и опрометью кинулся в парк, даже не спросив ее о самочувствии, хотя видел, что она нездорова. Графиня почувствовала себя униженной. Вот как? Любовница для него дороже законной жены? Для чего тогда он постоянно клялся ей в любви? Глаза отводил, чтоб не догадалась? А она все-таки не так глупа, как он думал!
Граф вернулся быстро, слегка запыхавшийся, видимо, всю дорогу бежал. Карина почему-то подумала, что быстрее было бы взять коня.
— Там никого нет. Вы с кем-то успели ее спрятать? — с надеждой спросил он, с сочувствием глядя на бледное лицо жены.
В груди Карины что-то оборвалось. Она поднялась и горделиво выпрямилась, с презрением глядя на мужа.
— С чего это я вдруг буду прятать твою любовницу? Мне даже подумать противно, что ты постоянно говорил мне, что любишь, а сам… — голос у нее сорвался.
— Стоп, стоп! — граф натянулся, как струна и стал походить на ищейку, взявшую след. — Быстро говори, Карина, что произошло! Это ты ее куда-то дела? Сама она не смогла бы унести свои вещи, их у нее немало, а домик пуст.
Графиня с пылкой ненавистью посмотрела на некогда безгранично любимого мужа. Его измена убила в ее душе все добрые чувства, ей хотелось только одного — мстить.
— Неужели вы думали, граф, — официально начала она, — что я буду терпеть ваши измены под моим носом?
Холлт ошеломлено выдохнул, еще не понимая, что произошло:
— С чего вы вздумали, графиня, что я вам вообще изменял? — ответил в ее же духе, перейдя на велоречивое «вы». — Вы что, решили, что я двуличен? Что я говорю вам о своей любви, думая в это время о своей любовнице? Это вообще-то оскорбление, графиня! Неужели за почти пятнадцать лет нашего брака я дал вам повод усомниться в моих к вам чувствах?
Но Карина не дала сбить себя с толку жалкой патетикой:
— Для чего тогда вы поселили эту шлюшку в наш дом? — спросила, ожидая извинений и просьб о прощении.
— Она не шлюшка, — со злостью выговорил граф, с трудом сдерживаясь, чтоб не заорать, как простолюдин. — Амирель воспитанница моего брата. И он просил меня позаботиться о ней. Я получил от него посмертное письмо. Я не мог не исполнить эту просьбу. Это дело чести.
Но оскорбленная супруга не сдавалась, хотя в ее душе уже холодной змеей шевельнулось нехорошее предчувствие:
— В этом случае вы могли бы поручить ее моим заботам. Я с удовольствием приняла бы ее в свою семью и была бы рада стать ей доброй опекуншей! Но вы поселили ее тайно, ничего мне не сказав! Вы просто двуличны!