Секундо. Книга 2
Шрифт:
Посмотрев вокруг, Торрен взял стоявший на низком столике стакан, небрежно выплеснул из него воду на пол. Доверху налил в него вина и поднес к губам королевы.
— Пейте!
— Вы не правы, принц! — Роветта с вытянутым бледным лицом с трудом справлялась с задеревеневшими губами.
Говорить было трудно, к тому же она понимала, что все слова бесполезны, уверенный в своей правоте принц их попросту не услышит. Почему они не уехали раньше?
— И в чем же я не прав? — он сделал шаг вперед и оказался вплотную к убийце своей матери. — Расскажите мне!
— Я никогда не
Внимательно следивший за ней Торрен усмехнулся.
— Неужели вы считаете меня таким простаком, Роветта? — его холодные ледяные глаза вымораживали из нее последнюю надежду. — Пейте! Немедленно! Не заставляйте меня применять силу!
Она попыталась вскочить и выбить у него из рук стакан. Он оказался проворнее и сильнее. Прижав ее к креслу одной рукой, другой сжал ее шею и надавил на нижнюю челюсть. Она рефлекторно приоткрылась, и он принялся вливать отраву в рот королевы, приговаривая:
— Не от этой ли болезни умерла моя бедная мать? Ведь с ней даже близким родственникам попрощаться не дозволили и похоронили в закрытом гробу. Страшная была болезнь, не так ли? Или, может быть, вы со своим сообщником, моим отцом, скрывали что-то? Например, странный цвет покойницы? Некоторые яды дают очень необычный цвет. Голубоватый, к примеру. Хотя у меня яда никогда не бывало, это ваш. Так что можете считать это возмездием. — И произнес позабавившую его фразу: — Покойная королева делится им с вами от щедрот своих. Так сказать, вы пьете из ее рук.
Королева, подозревавшая, чем отравлено вино, обреченно замычала. Она знала, что от мерелевой синюхи умирают в мучениях. Вот и сбылось пророчество колдуньи, избежать его не удалось.
Безжалостно влив в нее весь стакан, принц беззаботно присел на подлокотник кресла и принялся с интересом наблюдать за королевой.
— Что, невкусно? Ну надо же. И почему бы это? — в его голосе сквозило удовлетворение, смешанное с откровенным глумлением.
Королева сначала сидела молча, не в силах сделать вдоха, потом захрипела, упала на пол и принялась кататься по нему, раздирая ногтями горло.
Принц с довольной усмешкой следил за ее мучениями. Через пять минут все было кончено. В последней отчаянной судороге королева вытянулась на ковре, ее кожа стремительно приобрела мерзкий синюшный оттенок.
Удовлетворенно кивнув, принц приложил палец к ее шее, проверяя пульс, не нашел его и вышел в соседнюю комнату к перепуганным фрейлинам, боязливо прятавшимся друг за дружкой. С тайным злорадством сказал:
— Увы, ваша королева скончалась. Наверное, съела что-то не то. Или выпила плохое вино. Бывает. — С этими словами он направился к выходу, дав знак стражникам следовать за ним, а испуганные до колик фрейлины, страшащиеся зайти в будуар к своей королеве, нерешительно замерли на пороге.
При выходе наследник столкнулся со спешащим сюда королем. Тот был бледен, на его щеках играли два ярких пятна. Торрен никогда не видел отца таким взволнованным и состроил фальшиво-удрученную мину. Мрачный король напрягся и облизал внезапно пересохшие губы.
— Что ты тут делаешь? —
Торрен встал напротив него, пафосно вытянул руку в сторону будуара и с лицемерной скорбью провозгласил:
— Увы, отец, у меня недобрые вести. Королева, похоже, подхватила ту же заразу, от которой скончалась моя бедная мать. — И издевательски добавил: — Сочувствую. Хоронить двух жен, умерших от одной и той же болезни, чрезвычайно неприятно.
Леран кинулся в будуар королевы. Увидев лежащую без движения жену, упал перед ней на колени, схватил ее и прижал к себе, с горечью глядя в посиневшее лицо. Он не мог поверить, что ее больше нет.
— Что ты наделал? — глухо спросил он у вошедшего следом сына.
Закрыв дверь, чтоб не дать распространиться недобрым слухам, Торрен лишь безразлично пожал плечами.
— Как аукнется, так и откликнется, не слыхал такую поговорку? — его губы сложились в пренебрежительную ухмылку. — Меня с Амирель за обедом пытались отравить. Но попробовать отравленное вино довелось той, что отдала этот приказ.
— Что? Опять? — король застонал, как раненый зверь, вскинув голову вверх. — Роветта никогда не пыталась тебя убить, сын! И твою мать убила тоже не она!
— Вот как? — Торрен не верил ни единому слову короля. — А тогда кто же?
— Геральду убило ее собственное скудоумие, — король поморщился. — Она умерла от яда, который заготовила для меня.
Принц нахмурился.
— Дядька мне говорил совершенно другое. Что Роветта отравила ее, чтоб занять место королевы. И ей это удалось.
— А что, он должен был тебе сказать, что его сестра была сумасшедшей? Что она истязала всех животных, встречавшихся ей на пути? Что обожала бить служанок и оскорблять фрейлин? А ты сам не помнишь ее дикие вопли, от которых сотрясался дворец? Ты был достаточно большим, чтобы понимать, что это ненормально.
— А это в самом деле так? Она была душевнобольной? — недоверчиво переспросил Торрен и вдруг понял, что это правда.
Недаром из родового замка были удалены все, кто хоть что-то знал о привычках сестры герцога Мальорского и мог рассказать о них ее сыну. И вспомнил, как в детстве, чтоб досадить надоедавшему своими нотациями герцогу, с удовольствием рвал горло мелким зверюшкам и птичкам, попадавшимся в его руки, и то, с каким ужасом дядька следил за его действиями. Он боялся, что склонности сестры передадутся ее сыну!
— Ты можешь узнать об этом у слуг или тех, кто был тогда во дворце. Не думаю, что они станут врать. — Леран дрожащей рукой гладил искаженное болью лицо жены, будто надеясь ее оживить.
— Ну, хорошо, — Торрен решил не спорить понапрасну, — а кто тогда организовывал покушения на меня? Или ты хочешь сказать, что не знал о них? Дядька много раз подавал прошения найти и наказать виновных, но ты не предпринимал никаких действий. Почему? Ты знал виновного и покрывал его?
— Я думал, что знал, — король никак не мог расстаться с мертвым телом и прижал мертвую жену к груди, с силой зажмурив набухшие слезами глаза, — но ошибался. Это была не Роветта. Она, наоборот, постоянно говорила, что с тобой нужно жить в мире. И всегда защищала.