Selbstopferm?nner: под крылом божественного ветра
Шрифт:
Мы пили всю ночь, вылакав весь запас алкоголя, какой только смогли найти. Сьюзен не принимала участия в нашей гулянке. Мы пили, говорили, спорили, ругались, мирились и снова пили. К утру мы сладко спали в гостиной на ковре, потому что на диване у нас кружились головы и мы побоялись упасть и всенепременно разбиться.
Новый день встретил нас алкогольным отравлением, жуткой головной болью и раздавленным состоянием души и тела. Билл шкрябал пузень и корчил страдательные рожи, выбирая между холодным пивом и горячим кофе. Меня выворачивало от
— Что за хрень ты пьешь? — закатил он глаза, плюхаясь на стул и вытягивая тонкие волосатые копыта.
— Нечего было мешать… — пробормотал я, отдав предпочтение пиву.
— Это моё! — слабо запротестовал Билл.
— Иди в жопу! — огрызнулся я. — Ты за рулем.
Он попытался возмущенно вытаращить глаза, но они у него так оплыли, что мина вышла очень смешной.
— Что ты ржешь? — скривился Билл. — Думаешь, ты лучше выглядишь?
Я прищурился и пронес какую-то псевдокитайскую околесицу. Билл тоже засмеялся.
Через пару часов мы относительно бодро функционировали. Правда, ни тело, ни душа, ни мозги страдать не перестали, но общая бодрость духа все ж появилась. По крайней мере, у меня. Билл пил третью чашку кофе и жалобно поглядывал на мою бутылку пива. Я качал головой и с наслаждением заливался спасительной жидкостью.
— Может со мной? — предложил я пиво брату. — И на такси поедем.
— А за машиной? Ты же хотел ее сегодня забрать.
— Логично, — кивнул я и пошел одеваться. Только никуда мы не поедем — как я потом буду всем объяснять, что моя машина делает у Мари?
Оживление у входа в здание мы заметили сразу. Билл припарковался. Мы не спешили выходить.
— Спорим, они тут собрались по поводу моего члена? — мрачно произнес брат, рассматривая кучку фотографов.
Я не удержался и хихикнул:
— У тебя мания величия! Они собрались тут по поводу моего удачного тура.
Билл сморщился.
— Тебе сегодня очень надо в офис?
— Ну да… Там ребята ждут… наши… И мне надо документы подписать… Счета там всякие…
Билл оценивал степень опасности и сравнивал со степенью нужности попадания в здание.
— А тут нет черного входа?
— Увы. Ох, как давно со мной ничего подобного не происходило… — Я открыл бардачок, в надежде найти там солнечные очки.
— Тина хочет славы и ищет ее любым путем. Знаешь, что она мне заявила? Что вышла за меня замуж, потому что думала, что я известный и смогу обеспечить ее существование.
— А ты разве не известный? — ухмыльнулся я, взглядом показывая на людей с фотокамерами у входа.
— Предлагаю сделать вид, что это не мы, и пройти максимально быстро.
— Главное, добраться до здания, а там охрана нас встретит.
— А вызвать охрану сюда? — Билл величественно глянул на меня, приподняв бровь.
— Легко. Если ты знаешь их телефон. Я, например, не знаю.
— А если позвонить Габи, и попросить выслать подмогу?
— Бесполезно. Они не имеют права оставлять ресепшен.
— Никакого от тебя
Да, фотографы ждали нас. Мы быстро шли к дверям здания, а они торопливо спешили нам навстречу.
— Билл, как вы расцениваете заявление фрау Каулитц? — кинулся через меня к брату журналист. Я намеренно задел его плечом так, что того отшвырнуло в сторону. Спокойно, никакой грубости — нас снимают.
— Том, вы можете прокомментировать ситуацию с детьми? — Мне под нос сунули микрофон.
Сердце пропустило удар. Я остановился и повернулся к акуле пера с единственным желанием оставить его без зубов.
— Какую ситуацию с детьми? — спросил спокойно. Мысленно я уже видел, как мои руки сжимаются на его шее.
Глаза журналиста азартно блестели.
— Что в результате побоев фрау Каулитц потеряла детей…
— Ах, это… — облегченно выдохнул я. — Без комментариев.
— А как вы можете прокомментировать…
— Без комментариев.
— Билл, стой! — из толпы вынырнула Тина, преграждая нам путь.
Я заметил, как брат сжал зубы. Мы переглянулись.
— Без комментариев, — глумливо улыбнулся я ей в лицо. И мы ринулись вперед, навстречу спешащей к нам охране.
— Как ты можешь быть таким жестоким? — орала нам в спины Тина.
Она еще что-то верещала, но я за бесконечным потоком вопросов от журналистов ничего не мог расслышать.
— Есть! — победно прошептал Билл, когда от нас отсекли толпу.
Я рассмеялся:
— Как раньше, помнишь?
— Даааа, — довольно протянул он. — Приятное ощущение.
Да, и даже Тина не смогла осквернить наше удовольствие.
— И будет так в будущем, — хищно прищурился Билл.
Я покосился на него. Мари…
К Мари я опять не попал. Мы сидели в студии до раннего утра, а потом я понял, что ехать домой смысла нет. Да и не хотелось. Билл лег спать в переговорной, где у нас стоял небольшой, но вполне себе сносный диванчик. А я… Я, под предлогом проверить почту, скрылся в кабинете с отвратительным желанием заняться любимым делом — подглядыванием. В квартире было темно и ничего не видно. Только на кухне на полу вальяжно расположилось светлое пятно лунного света. Пять часов утра. Если сейчас вызвать такси… Минут пятнадцать до Мари… Я заглянул в переговорную — Билл спал. Была не была! Схватил парку, закрыл офис и на ходу принялся рыться в записной книжке, где записан телефон такси.
— Мне нужны цветы, — сообщил я водителю, который подобрал меня на улице.
— Рад за вас, — хмыкнул мужик.
— Тогда сначала на Коттбуссер Тор в цветочный, а потом на Врангель штрассе. По крайней мере, это единственный круглосуточный магазин, который мне удалось нарыть, пока я мерз на улице в ожидании вашего приезда.
— Между прочим, я приехал на пять минут раньше ожидаемого времени.
— Рад за вас, — буркнул я, сжимаясь на заднем сидении. — Обогрев включите, пожалуйста.