Selbstopferm?nner: под крылом божественного ветра
Шрифт:
— В смысле? — не понял я, что она имела ввиду — то ли то, что я лежу рядом, то ли вообще.
— Ты же в Риме должен быть!
— А это… Ты меня сейчас убьешь…
— Что? — напряглась она.
— Ну, в общем… Только не ори, ладно?
— Я не могу орать — у меня горло болит.
— В общем, я забыл конверт с фотографиями в ресторане, а их продали прессе.
— Замечательно… — недовольно протянула Мари. — И ты прилетел, чтобы подписать полосу в печать?
— Я прилетел, чтобы забрать конверт. Нору Брюнольд помнишь?
— Да. У ее отца был рак, требовалась операция в Штатах.
— Она передавала тебе привет.
— Спасибо. А причем тут Нора?
— Ох, Мари! Нора работает ответственным редактором светских новостей в «Бильде». Она стопит все новости, которые так или иначе касаются тебя или твоей семьи. А ты же знаешь — если сплетня не вышла в «Бильде», то она не будет интересна никому.
— А почему ты мне не сказал, что потерял конверт и что он всплыл в «Бильде»? Я бы забрала.
— Угу… Ты детей не можешь покормить, я уже вижу, как ты с температурой едешь за конвертом в «Бильд».
Мы болтали недолго. Я рассказал ей про тур, Мари все больше слушала, молчала и улыбалась, положив голову мне на плечо. Через некоторое время у Мари снова поползла температура вверх, ее зазнобило, и она начала жаться ко мне. Я дал ей жаропонижающее, выключил свет, разделся и забрался под одеяло, внутренне напрягаясь и готовясь к изгнанию с позором. Вместо этого Мари тут же подсунула мне ледяные ноги для обогрева, я обнял ее и закрыл глаза. Возможно, будь я не таким уставшим, а она не такой больной, мы бы провели ночь с большей пользой, но… Я даже не знаю, кто из нас отключился быстрее.
— Ты ничего не хочешь мне объяснить? — строгим голосом спросила мама, глядя, как я одеваюсь. Мари спала, а меня мать вытащила буквально из постели, точнее выловила в ванной, где я приводил себя в порядок перед дорогой.
— А что я должен тебе объяснить? — спросил я, натягивая носок.
Мама вышла с кухни, потом вернулась и закрыла дверь.
— Ты что делаешь? — зашипела она, нависнув надо мной. — Ты зачем девкам головы дуришь?
— Я расстался со Сьюзен.
— Что-то Сьюзен совершенно не в курсе, что ты с ней расстался. По крайней мере, вчера она была у меня дома и не выглядела как женщина, которая рассталась с моим сыном. Более того, у нее на тебя долгоиграющие планы. И не только у нее. Ты прекрасно знаешь, что тебя активно поддерживает ее семья. Или забыл? Сьюзен знает, что ты мутишь с Мари?
— Спятила? — аж вздрогнул я.
— Замечательно! А Мари знает, что ты живешь со Сьюзен?
Я отвернулся.
— Еще лучше! А ты подумал, что будет с Мари, когда она узнает, что ты ее обманываешь? Ты подумал, как она к этому отнесется? Ты знаешь, что твое имя у нее с языка не сходит в последнее время? Она только и говорит о тебе. Я еще понять не могла, с чего бы это у нас так глазки блестят. А тут вон что творится!
— Тебя не поймешь! То ты нас с Мари чуть ли не в одну постель кладешь, а то вдруг выясняется, что ты против!
— Я против того, чтобы ты их обманывал. Том, ты понимаешь, чем это для тебя кончится? Ты понимаешь, чем это для нас всех кончится? Ты понимаешь, что, если будешь им врать, то потеряешь и одну, и другую?
— Я поговорю со Сьюзен, — потупился я.
— Давно вы с ней? — кивнула мама в сторону двери.
— Не поверишь, но мы даже ни разу не спали. И я вообще не уверен, что она со мной. Но я над этим работаю. Только Биллу не говори, пожалуйста.
— Он все равно узнает.
— Я боюсь его реакции. Он много раз мне ее отдавал за этот год, но я слишком хорошо его знаю. Мне кажется, что он все равно считает ее своей и может забрать в любой момент…
— Ты не уверен в Мари, да?
Я кивнул. Вытащил из кармана куртки конверт:
— Вот, сохрани у себя. Это сделано накануне отъезда. Говорят, Мари смотрит на меня влюблено.
Мама вздохнула и открыла конверт, пролистала фотографии.
— В последнее время она постоянно говорит о тебе, улыбается и смеется. Она даже к детям стала мягче относиться. Том, если Мари узнает, что ты ее обманываешь… — Она снова вздохнула и тихо прошептала: — Я боюсь не Билла, Том, и его гнева, ревности или что там еще… Он умный мальчик, разберется в себе и будет все хорошо. Я переживаю за Сьюзен. Она сильная девушка и очень любит тебя, она не отдаст тебя просто так.
— Думаешь, это будет вторая Тина? — ухмыльнулся я.
Мама оторвала взгляд от фотографий:
— Думаю, я останусь без внуков.
Глава 11
— У нас для тебя сюрприз, — заигрывающе в сотый раз сообщил Билл и мерзенько рассмеялся. Так они издеваются надо мной уже неделю. То Билл, то Георг, то Густав. Получить какие-то объяснения дальше озвученного «у нас сюрприз», у меня не получалось. От этого я злился и бесился. Билл чувствовал это и продолжал издеваться. Мама тоже молчала, хотя я понимал, что она в курсе происходящего, лишь требовала, чтобы я разобрался со своими женщинами. Сьюзен сказала, что ничего не знает, поэтому я больше ни о чем ее не спрашивал. И только Мари меня радовала — ласковая, кокетливая, я чувствовал ее тепло. Мы подолгу болтали вечерами перед сном, созванивались между мероприятиями и в любую свободную минуту. Я ловил себя на мысли, что очень скучаю по своей девочке и нуждаюсь в ее голосе, ее внимании, смехе, ласке, поцелуях…
— Вы так меня утомили, что я уже ничего не хочу, — огрызнулся я.
— Ахахаха, тебе понравится, — проворковал Билл. И я почувствовал, как он хищно улыбнулся.
— Что с Тиной? — решил я сменить тему.
— Фу, — презрительно фыркнул брат. — Не напоминай. Том, ну скажи, ты ведь умираешь от любопытства?
— Иди к черту! — беззлобно хмыкнул я.
— Аааа, я вижу, как ты бесишь!
— Бииииилл!
— Умоляй меня!
— Да тебя самого сейчас разорвет от желания рассказать всё!