Семь демонов
Шрифт:
Рона Фэрмера было нетрудно найти. Он обитал обычно в одном из трех мест: в фотолаборатории у себя дома, в университетской библиотеке или на своей яхте. Так как Марк позвонил Рону домой и там никто не ответил, а библиотека была еще закрыта, он точно знал, где может найти своего лучшего друга в этот ранний час.
Ворота порта были открыты, так что Марку не пришлось перелезать через решетку ограды, чтобы спуститься к причалу. Место швартовки Рона было в самом конце, поэтому Марк быстро зашагал между двумя рядами блестящих на солнце яхт, которые со скрипом покачивались на волнах. Дойдя почти до самого конца причала, Марк
— Привет! — крикнул Марк.
Рон поднял голову, быстро кивнул и снова недовольно уставился в люк правого борта.
Марк спрыгнул на борт и спросил, держась за ванты:
— Что случилось?
Рон ответил, не поднимая головы:
— Дождевая вода в трюме, черт бы ее побрал!
Марк сдержал улыбку и в нетерпении потер руки.
Рону Фэрмеру было тридцать пять лет, но он выглядел намного моложе. На нем были голубые потрепанные джинсы и заштопанная матросская роба с состиранной надписью на груди. Его длинные светлые волосы спадали на лицо, скрывая его недовольное выражение. Марк заглянул в кубрик, где на фоне разорванной виниловой обшивки увидел такие знакомые предметы, опознавательные знаки Рона Фэрмера: оплетенную бутылку дешевого калифорнийского кьянти, роман Станислава Лемма и камеру со вспышкой. Марк знал привычки Рона: сейчас он отправится в открытое море, ляжет в дрейф, спустит парус и, отдавшись на волю волн, будет плыть, пока вино не пойдет на убыль. Иногда он пропадал по нескольку дней, когда ему приходило в голову отправиться к Исландскому проливу или к острову Каталины. Случалось, Марк не видел Рона целую неделю. Поэтому он был чрезвычайно рад, что вовремя успел перехватить своего приятеля.
— Рон? — Марк начал замерзать на пронизывающем морском ветру.
Наконец его друг пожал плечами, захлопнул крышку люка и выпрямился. Он был одного роста с Марком, но из-за своей невероятной худобы казался гораздо выше. Чисто выбритое лицо, васильковые глаза и длинные, почти до плеч, платиновые волосы делали его похожим на сёрфера лет двадцати пяти.
— Что стряслось? — спросил он. — Никогда еще не видел тебя здесь в такую рань. Бог ты мой, ну и видок у тебя!
— Да, чувствую себя отвратительно, не спал всю ночь. Я хочу, чтобы ты поехал ко мне домой. Мне обязательно нужно тебе кое-что показать.
— Сейчас? Я занят. Нужно выкачать воду из трюма, пока она не добралась до корпуса.
Задумчиво пощипывая бороду, Марк оглядел «Тутанхамон». Несмотря на все усилия, постоянно прилагаемые Роном, яхта все равно выглядела изрядно обшарпанной. Хотя, с другой стороны, Рон никогда не придавал большого значения внешнему виду. При попутном ветре «Тутанхамон» мог, пожалуй, развить скорость до тринадцати узлов.
— Рон, ты слышал что-нибудь о Невиле Рамсгейте? — спросил Марк.
Рон спрыгнул в кубрик, наклонился и стал рыться в вещах.
— Да, — крикнул он Марку, — один из первых египтологов. Еще до Питри, я думаю. Он занимался измерением пирамид.
— Он также проводил раскопки в Тель Эль-Амарне.
— Точно. Об этом я тоже что-то читал. — Пытаясь что-то найти, Рон шарил руками в воде, которая проникла даже в поплавки. — Черт побери! — пробурчал он.
— Что случилось?
— Не могу найти насос.
— Рон, ты не можешь
Рон снова выпрямился.
— А в чем, собственно, дело?
Марку хотелось бы выговориться и разделить с другом возбуждение, от которого у него сосало под ложечкой. Но он сдержался.
— Я бы хотел, чтобы ты взглянул на одну вещь у меня дома.
Рон откинул назад спадающие на лицо светлые пряди.
— Снова сенсационная находка?
— Поедем ко мне.
— А это не может подождать?
Марк отрицательно покачал головой.
— Ну ладно… — Рон выразительно взглянул на небо и вздохнул. — Все равно, похоже, снова пойдет дождь.
Они ехали на машине Марка. По дороге Марк рассказывал о коротком, необычном визите Сенфорда Холстида, при этом он старался точно вспомнить все сказанное гостем. Хотя он и обмолвился о содержимом свертка, принесенного Холстидом, но рассказал далеко не все, закончив словами:
— Знаешь, после того как меня прокатили с местом профессора, я чувствую себя ужасно неуверенно и с радостью хватаюсь за все, что мне предлагают. Этот Холстид хочет, чтобы я поехал в Египет и начал там раскопки. Звучит слишком заманчиво. Поэтому я подумал, что будет лучше, если ты посмотришь на все это еще раз и скажешь, что ты об этом думаешь.
Когда они вышли из машины и почувствовали на лице первые капли моросящего дождя, Рон подумал вслух:
— Для начала мне нужно выпить кофе. Я тоже почти всю ночь не спал.
Марк искал ключ от входной двери:
— Все писал о своем Эхнатоне?
— Нет, проявлял пленку с дельфинами, которую отснял на острове Каталины. Из тридцати шести кадров получился только один. — Рон поежился, когда на него из дома пахнуло леденящей сыростью. — И как только ты это выносишь?
— Хочешь, разведу огонь? — крикнул Марк, направляясь в кухню, которая была все еще не убрана со вчерашнего дня.
Через пять минут, когда дождь уже начал барабанить по крыше, оба египтолога сидели у пылающего камина и пили горячий кофе. Марк молча протянул Рону потертую книгу.
— Выглядит довольно старой.
— Сто лет, если быть точным. Прочти первую страницу.
Рон внимательно пробежал глазами размашистый, кудрявый почерк:
— Невиль Рамсгейт, а как же ты…
— Мне принес ее Сенфорд Холстид вчера вечером. Я прочел весь текст, но тебе не обязательно это делать. В первой части сплошные восторги по поводу Каира и его путешествия на пароходе вверх по Нилу. Перелистни на июнь — это приблизительно в середине книги и начни читать примерно с двадцатого числа.
Рон устремил на Марка испытующий взгляд и спросил:
— И тут написано, что он нашел в Тель Эль-Амарне?
Марк отвел глаза и стал неподвижно смотреть на огонь.
— Читай сам… — тихо ответил он.
ГЛАВА 3
— Ну и?
Рон Фэрмер поднял голову. На его лице было написано замешательство.
— Он не дописал до конца. Последняя запись обрывается в середине предложения.
— Что ты думаешь об истории Рамсгейта?
Рон закрыл дневник и осторожно положил его на столик рядом с диваном. Затем он встал, потянулся и подошел к раздвижной стеклянной двери. Наблюдая за тем, как свинцовая масса океана то вздымается, то опускается под сильным дождем, он спокойно произнес: