Семь дней в раю
Шрифт:
— Привет, Артем! Не волнуйся, для тебя это просто формальность. Войти можно?
Он кивнул, молча попятился.
— Давай паспорт. И нужно подписать одну бумагу, — Ирина уверенно шагнула на кухню, доставая из сумки какой-то бланк.
— Заявление о лояльности?
— Оно самое. Уже в курсе?
Артем покрутил головой, стараясь освоиться с неожиданным поворотом в происходящих событиях.
— Ира, что это значит? Как это все понимать?
— Что тут понимать? К этому давно шло. Крым возвращается России, историческая справедливость восстанавливается.
—
— Это форма отрядов самообороны Крыма. А мы добровольцы из «Русского Союза», приехали помочь поддерживать порядок в переходный период. Ладно, долго объяснять, я спешу. Давай вечерком забегу, и обо всем поговорим. Хорошо?
Убедившись, что бланк заполнен, она выдала ему какую-то бумажку:
— Вот пропуск, держи. С ним можешь выехать к себе в Донецк. Когда сообщение Крыма с Украиной восстановится.
— Что, поезда не ходят?!
— Думаю, завтра все стабилизируется...
— А это кто такой?! — неожиданно раздался Люськин голос за спиной. Они с парнем стояли в дверях спальни, рассматривая сидевшего на кровати в одних плавках Максима. — Ну, Артемчик, не думала, что у тебя такие наклонности!
Ирина ничего не спросила, вопрос и так читался в ее глазах: «Как это понимать? После меня с?..»
— Это просто сын моей старой знакомой. Ночью он был в городе, когда... А мы с его мамой... — любое объяснение получалось никуда не годящимся.
— Ладно, разберемся. Документы у него есть? — Ирина поджала губы, свернула листик с заявлением, сунула в сумку.
— Он с матерью в санатории «Слава» живет. Там и документы.
— Понятно, — Люся с интересом разглядывала парня. — Ну что, гомик, одевайся. С нами пойдешь.
Даже с кухни было видно, как у Максима покраснели щеки. Тоже понял, за кого их приняли.
— Я нэ «гомик». Але краще буты «гомиком», ниж москалэм!
На секунду все замерли. А затем Люська закричала: «Закрой е...ло, хохол вонючий!», а мордоворот просто подошел и ударил в лицо. Без размаха, как бы нехотя. Но Максим отлетел метра на два, в угол комнаты.
— В России говори по-русски, вые...к!
— Тарасов, прекратить! Выйди из комнаты! — крикнула Ирина.
— Да я че? Пусть за базаром следит.
Максим уже поднимался, размазывая рукой сочащуюся из разбитого носа кровь:
— Плював я на вашу «россию»! Козлы! Мало вас чеченци ризалы!
— Что?! Ах ты ж падла! — взвизгнула Люська.
И вдруг, сдернув автомат, подскочила к парню и саданула куда-то прикладом. Еще, еще, сбила с ног, начала пинать.
— Прекрати! Сейчас же! Чекалова! — Ирина схватила дернувшегося было Артема за руки, удерживая на месте. — Тарасов, останови ее!
Парень вошел в спальню не спеша, давая напарнице время отвести душу. Потом Максима заставили умыться, натянули одежду и выволокли из квартиры. Впереди шла Люська с автоматом наперевес, за ней мордоворот тащил за руку мальчишку и замыкала процессию Ирина. Артем выскочил следом, пытаясь сделать хоть что-то.
— Ира, так нельзя! Это же мальчик, несовершеннолетний! Куда вы его ведете, в конце концов?!
—
Так они и спустились к выходу из подъезда. Что произошло дальше, Артем разглядеть не успел. Мордастый как раз протолкнул Максима в дверь, как вдруг взвыл и схватился за руку, невольно загораживая проход. А мальчишка уже был снаружи. Сбил с ног Люську, дернул на себя автомат...
Короткая очередь разорвала тишину. Артем и Ирина выскочили во двор почти одновременно. Девушка еще лежала на ступеньках, вцепившись в автомат, а мальчишка стоял перед ней, держась за ствол. Но вот он пошатнулся, сделал шаг назад и, взмахнув руками, опрокинулся навзничь.
Люська перевела испуганно округлившиеся глаза на подругу.
— Это он сам! Я не хотела! Он сам автомат схватил!
Развернувшись, Ирина вцепилась в майку Артема, толкнула его назад в подъезд.
— Это несчастный случай, понял?! И вообще, ты НИЧЕГО НЕ ВИДЕЛ! Иди к себе. Слышишь? ИДИ к СЕБЕ!
Так и толкала его, почти до середины лестничного пролета. Пока он не развернулся и не убежал.
Произошедшее не укладывалось в голове, казалось абсолютно нереальным. Только что на его глазах убили человека. Мальчика. Сына Ксюхи. Избили, а затем застрелили. Не какие-то бандиты и террористы, а самые обычные девчонки. С которыми вчера еще вместе купались, загорали, пили вино, гуляли. Трахались. Или, все-таки, террористы?
Полдня он бесцельно ходил по комнате. Включил телевизор в поисках хоть каких-то новостей. Украинские каналы скупо упомянули об имеющих место в отдельных районах Крыма вылазках экстремистов. Российские — об идущих по всему полуострову акциях протеста, направленных против дискриминационной национальной политики украинского правительства. В общем, и то и другое было правдой. Все зависело от точки зрения.
К концу дня Артем не выдержал, не мог больше терпеть полную бездеятельность. К тому же, из продуктов в квартире имелась только баночка кофе, а есть хотелось.
Во дворе было тихо, пустынно. На асфальте перед ступеньками четко выделялось темное пятно. Там, где упал Максим. Сразу пропало всякое желание куда-либо идти. Но Артем заставил себя пересечь двор, вышел на ведущую к автовокзалу улочку. Обычно она представляла собой стихийный рынок, но сегодня было пусто. Редкие прохожие шли быстро, настороженно оглядываясь по сторонам. В конце концов он нашел работающий магазин, взял буханку хлеба, кусок колбасы, банку майонеза. И, подумав, бутылку «Мягкова».
Ирина пришла поздно, уже около одиннадцати вечера. Минуту Артем стоял у двери, думая, нужно ли ее вообще впускать. Потом все же решился. Открыл дверь и молча ушел на кухню, где на столе лежал так и не съеденный ужин.
— Водку будешь? У меня есть как раз.
— Водку? Ты же говорил, что водку не пьешь?
— Сегодня — пью! — сказал зло. И в подтверждение налил себе четверть стакана. И ей.
— Артем, опять? Ты же видел, это был несчастный случай! Люся и сама переживает. Что она могла сделать, когда он автомат вырывать начал? Это была нелепая случайность.