Семь историй Чарли-Нелепость-Рихтера
Шрифт:
— Я бы не стал доверять друзьям с такой физиономией, — ответил парень на той же смеси наречий. Я пожал плечами и направился к Дику. Вдогонку мне донеслось, — Эй, твой кофе!
— Больше не хочу, спасибо, — ответил я, не оборачиваясь.
В гостевой комнате было накурено. Официантка уже принесла огромную пиццу с пепперони, пива и стакан колы для меня. Колу я проигнорировал начисто.
— Садись, — Дик пододвинул мне стул.
— Может, обойдемся без церемоний? — начал закипать я. Не то чтобы меня злило отношение Риди, просто само ожидание доводило
— Чарли, сядь, — в его голосе внезапно прорезалась сталь.
Шутить с Диком в такие моменты не стоит — себе дороже; прецеденты уже бывали. Я с грохотом подвинул к себе ветхий стул и плюхнулся на сидение с недовольным видом.
— Ну?
— Они знали о "Квебеке", — сказал Риди, кивнув на молчащего друга. Глаза у Салливана были напряженные — будто он не хотел, чтобы об этом говорили, — Знали, что он планирует сделать. И хорошо приготовились. Синклер уже все равно, что мертв. Ты извини, но ни я, ни Энди не скажем тебе ничего утешающего.
Я медленно-медленно выдохнул. Снова сделал вдох.
Духота накуренного помещения смешалась с воспоминанием — запахом корабля и пыли…
Я медленно и спокойно поднял глаза на Дика, перевел взгляд на Салливана. Не ложь. Конечно же, не ложь.
— Ясно, — сказал я так же размеренно, — Все ясно. Спасибо, мистер Салливан, и тебе Дик, спасибо. Мне…мне надо выйти.
— Мальчик, ты… — начал было друг Риди, но я все так же спокойно и тихо его оборвал:
— Не называйте меня так.
И вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь — сначала в общий зал, а потом на улицу, там, где лил за шиворот холодный дождь.
* * *
В Нью-Йорке было много мест, где можно было раздобыть оружие. Китайские кварталы, негритянские гетто… там ничего не менялось уже вторую сотню лет, и если и были районы криминальней, то мало.
Если ты отираешься на улицах этого города с малолетства, то быстро понимаешь, где можно купить оружие, наркоту или контрабанду. Эти места не привлекают к себе большого внимания, но их словно окружает особая аура — атмосфера опасности. Здесь никогда не бывает людно и шумно, не бывает разборок и драк. Просто здесь — опасно.
В одно из таких мест, известных только тем, кто много лет живет по законам улицы, я и направился. С продавцом мы были немного знакомы, и поэтому он не удивился, увидев в своем заведении пятнадцатилетнего мальчишку, а не придурка из тех, кто постарше.
— Здорово, Рихтер. Ты в гости или по делу?
— По делу, — сумрачно ответил я. У Старика (как продавца звали, я не знал, но мы все знали его как Старика — в неполные сорок у него почти вся голова была седая) всегда было прохладно и темно. Про него поговаривали, что он был солдатом, другие говорили, что наемным убийцей, третьи и вовсе мололи всякую чушь. Старик жил здесь не всегда — просто три года назад обосновался в здании и открыл спортивный магазин для бедноты, продавал
А в подвале у него был запас.
— Могу предложить новые шахматы, — он потряс крохотной коробочкой, — стерео, отличная картинка, передвижение фигур с помощью ввода координат, тебе — как чемпиону — со скидкой.
— Мне не шахматы, — сказал я, не торопясь.
— Тогда что? — почти искренне удивился Старик. Почти — потому что я заметил оценивающий взгляд опытных серых глаз, скользнувших по фигуре. В один момент мне просчитали все: силу рук, ловкость, глазомер.
— Мне надо убить одного человека, — сказал я просто. В магазине, кроме меня была еще парочка, склонившаяся над ящиком с мячами, но они стояли далеко и навряд ли слышали, что я сказал.
Наверное, в этот момент выглядел я уж очень измученным, потому что Старик вдруг сказал:
— Посиди немного. Я выпровожу этих двоих и вернусь.
Рядом были обувные полки и стояла скамья. Я опустился на нее, наблюдая за тем, как хозяин магазина с любезной улыбкой говорит что-то своим клиентам. Те моментально выбрали черно-белый футбольный мяч и исчезли. Старик перевернул табличку на двери на "Закрыто" и вернулся ко мне.
Если он спросит, зачем это мне, я уйду, решил я.
А если начнет отговаривать — врежу.
Старик спросил:
— Холодное или огнестрельное?
Я вспомнил худое лицо капитана, каменевшее каждый раз, когда он говорил о сыне и жене. Вспомнил запись, которую смотрел. Вспомнил горький вкус виски. И ответил:
— Такое, чтоб наверняка. С небольшого расстояния.
В подвале, где располагался склад, Старик протянул мне тяжелый пистолет, оружие явно не новое, но, похоже, надежное.
— Возьми этот. Учить, я думаю, тебя не стоит.
Рукоятка удобно легла в руку.
Я еще никогда не стрелял — не то чтобы не хотелось, просто мне не по душе было огнестрельное оружие. Нож-"бабочка" всегда лежал в кармане, кулаки тоже были при себе, а вот стрелять в человека, зная, что тонкая линия его жизни находится в твоих руках, мне не доводилось.
Что ж, когда-то все бывает в первый раз.
Быстро и профессионально Старик показал мне, как пользоваться стволом, дал запас пуль, хотя я точно знал, что мне хватит и одной. Я расплатился и уже шел к выходу, как вдруг он спросил меня — наверное, в первый раз в жизни:
— Ты уже убивал?
У меня перед глазами промелькнула сценка многолетней давности: мертвый старик на асфальте, мы все — ошарашенные, все еще возбужденные борьбой, и еще не осознавшие того, что мы тогда натворили. И я, на грани истерики, только начинающий всё понимать, глядя в пустые глаза, лишенные жизни.
— Да, — сказал я и хлопнул входной дверью.
* * *
Дождь лил вторые сутки.
В серой пелене, что была за окном, можно было угадать улицу, яркие огни ближнего бара и свет в окнах напротив.