Семь лепестков зла
Шрифт:
– Наверное, – он пожал плечами – ну убей – не помнил, чтобы говорил.
– У вас с ней начались стычки как раз после этого?
– Будто бы, – признался он, подумав.
– Что за ДТП? Были жертвы? Каким образом вы с ней оказались втянутыми? – деловито забросала его вопросами сестрица, сверкая темными, точь в-точь как у него, глазищами.
– Мы? Втянутыми? Да не так…
– А как?
– В том ДТП погиб ее бывший парень.
– Упс-с!!! – Сестрица накрыла рот ладошкой, глаза сделались страшными. – И?! И что ты?!
– А что
Он запнулся, проговаривать вслух свои же собственные доводы оказалось противно, а он с ними еще к руководству поперся, придурок!
– Счел, что она снабжает его оперативной информацией, чтобы он… Чтобы он кропал свои статейки по горячим следам!
– Ты урод, знаешь об этом?! – выпалила сестра, и лицо ее пошло красными пятнами. – И я могла бы сказать, что у тебя нет шансов! И если бы… Если бы не твоя новая куртка…
Она расхохоталась внезапно и тут же внезапно смех оборвала, нацелив в него пальцем.
– В аварии погиб журналист?
– Догадливая какая.
– Владислав Сиротин?
– Откуда ты знаешь?!
– Прессу читаю, братец. – Она снова застучала пальчиком по белоснежным зубкам. – Так, так, так… А ведь в том ДТП много было неясного.
– Начинается!!! – простонал Иванцов и попятился к двери. – Короче, мне пора!
– Стоять! – скомандовала сестра и ринулась ему наперерез, встала крестом у двери. Заговорила: – Ты газет не читаешь, а я читаю. Даже желтую прессу. Потому что там, как ни странно, всегда можно что то откопать.
– Откопала? – Он взялся за ее руки, вцепившиеся в косяки.
– Откопала! Это для вас, для ментов, все всегда понятно. Потому что морока лишняя никому не нужна. ДТП и ДТП, не убийство же! Ну, не справился парень с управлением на мокрой скользкой дороге, ну занесло его. Ну, подушки безопасности не сработали. Ну, выбросило его через лобовое стекло и собственной же машиной потом накрыло. Рядовой практически случай. Так?
– Истину глаголешь, дитя мое! – пробасил он, оторвал ее руки от косяков и потащил от двери.
– Да, но почему подушки не сработали, а?
– Он не был пристегнут ремнем безопасности. Есть акт, подписанный представителями компетентных органов.
– Они всем так говорят, чтобы страховку не платить, – отмахнулась она и вцепилась в рукав его новой куртки, удерживая. – Но как может человек, сидевший за рулем, вылететь из машины через лобовое стекло?! Такое случается с пассажирами. Он то как?
– Большой угол наклона автомобиля, большая скорость. Не пойму, что тебя тревожит. Этим занимались специалисты. Были схемы, расчеты. Все без подвохов.
– Да? А куда же его аппаратура подевалась?
– Какая аппаратура?
– Я читала в одной газете интервью с его коллегами и близкими друзьями…
Глаза сестры сделались почти безумными, страшная история срасталась наконец. И одно из действующих лиц не кто нибудь, а ее родной братец. Ура, ура, ура!!!
–
– Небось на гаишников грешат? – Он криво усмехнулся, вырвался наконец и пошел к двери. – Так ребята не станут рук марать, поверь. Сейчас очень строго. И за места свои все держатся.
– Вот! Вот и я об этом же! – Она засеменила за ним к выходу, по прежнему не теряя запала. – Там друзья, конечно, на гаишников прут, но мы то с тобой знаем, что это не так.
– Я не знаю, – осадил он ее. – Не могу знать этого наверняка. И поверь, мне до этого нет никакого дела.
– Ну и дурак! – обиженно обронила ему в спину сестра. – Это единственное, чем ты мог заинтересовать твою принцессу. Единственное…
Он чертыхался, сбегая по лестнице. Чертыхался, выезжая со стоянки. Но когда катил по улицам, задумался. И чем больше думал, тем больше склонялся к тому, что его мудрая старшая сестра не так уж и не права. Больше у него никакого подхода нет к Альбине. Никакого! Плевать она хотела на его модную стрижку и накачанные бедра, рельефно проступающие сквозь художественно вытертую джинсовую ткань.
К ней нужен особенный подход!
Он въехал в ее двор ровно в три часа пополудни. Долго топтался возле машины во дворе, наблюдая, как порывами ветра срывает листву. Смотрел в хмурое небо, набухшее скорым дождем. Продрог даже в толстом новом свитере и ботинках якобы ручной работы на толстой подошве. И решился наконец. Он пойдет к ней прямо сейчас и начнет с того, что извинится за свое свинство.
Да, так и скажет: «Извини, я свинья. Я поступил неверно, подло, но на это есть причины». Какие? Тут у Иванцова случился мысленный затор, поскольку дальше по сценарию, к примеру, его сестрицы должно было следовать объяснение в каких-никаких, но чувствах.
В своих чувствах к Альбине он пока не определился. Одно только знал – она жутко его волновала. Заставляла думать о себе постоянно, нервничать, презирать себя за какие то дрянные слова. И еще он часто вспоминал ее походку – легкую, стремительную. Как она наклоняла головку, когда внимательно слушала. И даже помнил, как она сдержанно и волнующе дышала, когда он прижимал ее к себе возле дома вдовы Рыковой.
– Подождите. Пожалуйста, не закрывайте! – попросил он пожилую пару у подъездной двери с кодовым замком.
Те кивнули, скользнув взглядом по его удостоверению, послушно придержали дверь.
– Спасибо.
Иванцов влетел в подъезд, отдышался и медленно побрел наверх к ее квартире.
Она открыла при первых же трелях звонка, будто ждала у двери. Опешила, не узнав. Потом удивленно моргнула, узнала, тут же глаза ее сделались острыми и колючими.
– Ты?! Какого черта, Иванцов?!
Она встала в дверном проеме так, чтобы не пропустить его. В сереньком простеньком домашнем костюмчике, мохнатых тапках, растрепанная, будто только что из постели.