Семь лепестков зла
Шрифт:
– Обалдеть, – выдохнул Толик, усевшись за руль, и вдруг почувствовал странную слабость во всем теле.
А что, если Дэн Машке расскажет?! Что тогда будет, господи???
Она же уничтожит его, втопчет в грязь, сдаст ментам и…
Она же предупредила его еще в самом начале их порочной отвратительной связи: если он ей изменит, она его просто зароет.
«Живьем! – сделала она акцент на этом. И с силой дунула вверх на прилипшую ко лбу челку. – Просто зарою тебя живьем, и все! И искать тебя никто не станет! И что самое главное, даже если и станет, то не найдет…»
Весь
На ужин никто не был приглашен, только свои. То есть мама с молодым любовником, Настя и Дэн. Четверо. Все свои, почти родня, как шепнула поутру мамаша ему на ухо. Только вот родство это было страшным. Он хоть и делал всегда за столом во время общих посиделок равнодушное лицо, но слова ловил и жадно впитывал. И вот не далее как пару дней назад Дэн что то такое ляпнул. Что то про покойного мужа Насти. Она ответила в том же ключе, беспечно, игриво. Мамаша не упустила случая поддакнуть. И Толик просто онемел от страшного подозрения, что смерть Виталия Рыкова – молодого удачливого бизнесмена, весельчака, пышущего здоровьем, – не случайна!
Вечер наступил слишком быстро. Стремительно стало темнеть, заметно похолодало, откуда то с полей и лесов, угадывающихся далеко-далеко, за городом, потянуло ледяным ветром. И он вдруг подумал, что зима не за горами. И любимый праздник, отсекающий года и столетия. А с кем он его встретит? С этой троицей? А ему это нужно, ему этого хочется? Он ведь еще месяц назад, упиваясь свободой, мечтал о скромной должности офисного клерка. О карьерном росте. О красивых милых отношениях.
Что теперь?!
Толик проголодался и продрог, шляясь по городским скверам. Надо было возвращаться домой. Переодеваться. Везти старую даму к ее дочери. Но как не хотелось! И уже даже не страх перед разоблачением его тормозил. Он даже подумал на голодный желудок: «Будь, что будет, да и черт с ними со всеми!» Он просто не хотел их видеть. Всех! Машкой брезговал, Дэна боялся, Настю вожделел. Прекрасная компания для душевного комфорта, да?
– Где ты был, мальчик мой?!
Машка встретила его на пороге его квартиры, где уже давно шастала, как у себя. Она принарядилась. Надела бордовое шелковое платье, свободными складками спадающее с плеч. Дряблую шею в четыре оборота обвивало жемчужное ожерелье. Волосы красиво уложены. Челка, слава богу, зачесана назад.
– Ты прекрасно выглядишь, – поразился он вполне искренне. – Здорово!
– Спасибо. – Она улыбнулась, как бегемот, прижалась к нему. – Давай переодевайся, нас уже ждут. Мы и так опаздываем.
– Ладно, сейчас…
Если она так благодушно настроена, значит, Дэн ничего не рассказал. Машка притворяться бы не стала, узнай она о его дневных шалостях. Она бы просто порвала его прямо у входа на куски.
А что же Дэн? Не было времени или решил держать его на крючке? Ладно, поживем – увидим.
– Малыш, ты живее,
– Свои и подождут.
Он поторапливался, запереживав, что старая ведьма может распалиться и зажмет его прямо в душе.
– Не совсем так, малыш. – Она последовала за ним, села на унитаз и принялась жадно смотреть на то, как он моется. – Немного не так.
– Что не совсем так? – Он глянул на нее из под мыльной шапки и едва не застонал, до того отвратительно смотрелась она сейчас. – Мы не едем к Насте?
– Мы едем к Насте, конечно, едем. Но там будут не только свои.
– А кто еще?
Толик подставил голову под мощную струю воды, старательно делая вид, что слушает. На самом деле он не слушал, не думал, не мечтал. Он был сейчас таким опустошенным, таким немощным, что с удовольствием бы, как старый дед, зарылся теперь в теплый плед и подремал бы перед телевизором с газетой или журналом.
Да разве эта кляча позволит? Неспроста она челку зализала, ох неспроста!
Когда он узнал истинную причину ее вечернего выпендрежа, он не знал, радоваться ему или злиться. Он сердито сопел и не смотрел на нее минут десять, пока они ехали. Потом покосился и проворчал:
– Ну, ты, мать, даешь!
– Не ревнуй, лапуля, не ревнуй, – отечески потрепала она его по плечу, поняв все не так. – Мы всегда найдем с тобой время и место. Всегда! Неужели ты и впрямь подумал, что я тебе предпочту этого немощного пердуна?
Да не думал он так!!! Не думал, дура старая!!! И не ревновал он вовсе, глупости какие! Он сначала разгневался, поняв, какую роль при этой старой ведьме будет играть. Какую? Да прежнюю, господи, все ту же! Она ни за что его не отпустит! Потом он обругал себя за все грехи свои тяжкие, толкнувшие его в эти оковы. А потом задумался: что он из всего этого может извлечь?
Оказалось, ничего!
– Ты будешь все время со мной, мой мальчик, если я охомутаю этот денежный мешок, – шепнула она ему в тот момент, когда новоявленный жених извинился и поплелся в сортир.
– Как такое возможно? – гневно зашептал он, с ненавистью рассматривая сгорбленную спину старца, его обвисшую задницу.
И ему потом после этого таракана трахать старуху?! Удавиться можно!
– Ты будешь моим водителем, как и теперь.
Она скользнула кончиками пальцев по его щеке, стараясь быть очаровательной и игривой. От пальцев несло луком и мясом, которые она только что жрала прямо руками. Его замутило.
– А твой жених не будет против? – все еще лелея надежду, спросил Толик.
– Пусть только попробует, – хихикнула старая ведьма.
Но что его немного утешило – без прежней уверенности.
Они пили, ели, танцевали. Старик со своею старухой. Они с Дэном по очереди с Настей. Она пыталась соблюдать приличия, отнекивалась, отбрыкивалась, даже изображала злость, когда они звали ее по очереди на медленный танец. Нехотя соглашалась с одобрения матери и ее старца. Выходила, медленно переставляя шикарные ноги. Клала Толику невесомые руки на плечи и…