Семь миллионов сапфиров
Шрифт:
– Я уже давно решил, – попытался объяснить я. – Я видел своими глазами, как умерла Сью, моя сестра…
– Но это неправильно! – возразил Том, лихорадочно озираясь по сторонам. – Мой отец говорит, что настоящий мужчина обязан знать время своей смерти.
– Мой говорил то же самое, – улыбнулся я. – «Иначе он трус и бесхребетный червь».
Том хмыкнул.
– Но куда ты поедешь? Ты просто дурак.
– Наверное, в Европу… Да не косись ты так на меня! – Я дружески хлопнул его по плечу, но Том только отшатнулся.
– Старообрядцы ненавидят нас. Ты же
Я подумал о маме.
– Послушай, Том, всего одна просьба. Ты мне очень поможешь. – Я откашлялся. – Правда ли, что твой отец занимается вопросами недвижимости?
Том ответил не сразу. Он кусал губы, о чем-то сосредоточенно размышляя.
– Да, он служит риелтором.
Прекрасно!
– Мне нужна помощь в продаже дома.
И я изложил свою идею. Мне хотелось продать родительский дом нелегально. С помощью связей Тома. Я предложил ему тридцать процентов от сделки, он долго мялся, но все же согласился. Его по-прежнему смущала моя решимость покинуть Эйорхол. Для него это было потрясением, и, возможно, уже тогда он относился ко мне словно к предателю.
Вечером Том сам подошел ко мне. В нем читалось простодушие, и я был приятно удивлен этим.
– Мой отец не против, – сказал он вполголоса. – Он пообщался с нужными людьми. Все пройдет как по маслу.
Я расплылся в улыбке.
– Завтра жди его человека. У старого фонтана в десять утра. Тебе все объяснят.
– Не знаю, как благодарить тебя, Том.
– Ничего и не нужно. Ты мой друг. – Глаза у него блеснули.
На следующий день я проснулся от мощного раската грома. На улице лил дождь. Город за окном походил на серую акварель, грязную, размытую, словно художник случайно смазал ее рукавом. У меня не было ни малейшего желания вставать. В такие дни хочется понежиться в теплых объятиях одеяла и с кружкой горячего чая разделить постель с книгой.
На часах половина десятого. Пришлось вставать. Я поскорее собрался, накинул на плечи плащ и бодро зашагал к месту встречи, стараясь не обращать внимания на ливень. Серое небо, как клок паутины, серые дома, унылые улицы. Еще более серые и невзрачные зонты наслаивались друг на друга из-за обилия людей на проспектах. Во всем ощущался немой укор. На тропинках парка противно чавкала грязь, но я не замечал этого. В моем кармане лежал билет на теплоход, добытый мной в порту Самшира, и я уже явственно предвкушал, как покину Эйорхол. Все просто. На таможне мое имя пробьют по базе данных и отпустят на все четыре стороны.
Тема Анализа стала для меня надуманна и смешна. Я мысленно прощался с людьми, окружавшими меня. Мне даже казалось, что я чем-то умнее и лучше их. Это был сладостный момент. Я изучал их, пытаясь осознать тот факт, что каждый из них в точности знает, когда умрет.
Дыханием смерти веяло от эйорхольцев. Они жили мыслями о неизбежном, ими же они и дышали. Не замечая дождя, они крестились перед храмами, бубнили дрожащими губами дату Х, а после громко, во всеуслышание,
Все они пропитались Анализом насквозь, «проанализели» до мозга костей. Юноши и старики, женщины и дети. Они верили в подлинность своих жизней. Они преклонялись перед цифрами, как перед кукольными идолами. Однажды я собственными глазами видел, как улыбчивая мать хвасталась подругам датой смерти своего первенца.
Другие же – кого успел поразить страх, агнцы, болезненные и осунувшиеся, хаотично брели по улицам, словно обессиленные лунатики. Иные походили на персонажей классического фильма ужасов. Даже те, кто был одурманен препаратом Т-23. Я давно научился вычислять их по характерной бледности, а иногда даже подленько посмеивался над ними.
У фонтана меня никто не ждал. Дождь то ослабевал, то усиливался, словно не решаясь прекратиться раз и навсегда. Но на душе у меня было легко, и я закрыл глаза, прислушиваясь к волнообразному шуму. К черту Анализ! Еще немного, и я буду свободен! Хотелось поскорее снять с себя мокрое тряпье, включить Баха и залезть под горячий душ.
Неизвестно, сколько я простоял, прислонившись к парапету фонтана, когда чей-то голос вернул меня к реальности. Его грубоватые интонации напомнили мне голос отца. Я повернулся.
– Марк Морриц?
Ко мне подошли двое. Говорил высокий, в буром плаще с поднятым воротом. Лицо его было начисто лишено эмоций. Высеченное из мрамора, не иначе. Этот человек одним своим видом наводил мистический ужас, внутреннюю покорность перед любым его решением. «Класс «Г», – мелькнула мысль.
– Да, – ответил я. – Вы от Майкла Мьюзо?
– Именно, почтенный мой.
– Вы риелторы? – Я подозрительно смотрел то на одного, то на другого.
– Не совсем, – тихо сказал второй. Его лицо было столь же непроницаемым, как и у первого. Ниже меня ростом, он напоминал старого злобного гнома.
– Скажите, почтенный мой, – зашелестел первый, – вы собираетесь уплыть с острова. Это так?
Мне стало не по себе. Вдруг задрожали колени. Я невольно осел на парапет.
– Что вам нужно? – выговорил я окоченевшим языком.
Высокий подошел ближе.
– Нам интересна ваша личность. Так вы собираетесь уплыть с острова?
Значит, Том выдал меня. Но кому? Я решил не юлить. Им наверняка все было известно.
– Да, – твердо сказал я.
– В чем же причина, почтенный мой?
– До процедуры Анализа любой может покинуть остров, не объясняя причины! – раздраженно ответил я.
Я хотел показать, что не боюсь их, но голос мой предательски дрожал.
– Это так, – согласился высокий. Его лицо по-прежнему не выражало ни единой эмоции. – Вы добровольно отказываетесь от Анализа. Все же объясните нам.
Второй фыркнул, на его лице змеилась улыбка. Левую руку он держал в кармане.
Я с ужасом понял, что просто так они меня не отпустят. Надо было сразу уплыть с острова, в тот же вечер. Наивный, я сам забрел в ловушку! Бежать было некуда. За спиной фонтан, впереди – двое крепких мужчин.