Семь минут вечности

Гореслада

– И где здесь во всём этом счастье смысл?

– Смысл придумали для того, чтобы, прикрывшись им, одни могли спокойно следовать непротивлению, назвав это исполнением своей миссии, другие подольше посопротивляться, назвав это потерей смысла и поэтому кончают с собой. Но счастье сопутствует только тем, кто в потоке чистых энергий.

– А чистыми они будут только если…

– Исполняешь правильные вещи, святые, в том числе правильно питаться и двигаться. Не пить, не курить, не употреблять животных, не соревноваться до срывов. Иначе энергии, побуждающие на движение или покой, загрязняются и побуждают на не верные

решения и шаги, ведут к плачевным результатам, не к «добро зело», а к «как мне хуёво». Это взаимосвязано. Поэтому нужно научиться для начала от более опытного что делать, когда уже не можешь спать, не быть.

– Это ты про заповеди Моисея?

– Типа. Но лучше Будды и Иисуса. Остальные моралисты постольку поскольку.

– То есть вырваться из колеса сансары, генезиса, энтелехии, эволюции в нирвану – счастье? И наоборот, выйти из нирваны, небытия, покоя в сансару тоже счастье?

– Да. Угаснуть оттого, что догорел по полной – счастье. И вновь возродиться из пепла к горенью после достаточного Шаббата. Если Нирвана будет не достаточной для восстановления, то по воскрешении будет очень трудно творить, а не творить не сможешь и будешь лажать. Или в Сансаре не выложишься по полной, не положишь всего себя Делу Жизни и душу за други своя, то умрёшь с тревожной совестью. Это и есть Страшный Суд – мука бессонницы.

Главный вопрос

«смерть – приобретение» [73]

04:40

Самый главный вопрос философии: нахрена я здесь? Это потом уже можно задаваться вопросом, что первичнее – спрос или предложение, материя или дух, курица или яйцо, но они не так важны. Важнее понять – какого хрена, если всё сгинет?

Почему моё правое полушарие мозга синтезировало в своей угасающей активности именно такой мир, в котором я нынче обитаю? С такими людьми, событиями, окружением, работой…

73

Фил.1:21

Чему-то я должен научиться, что-то такое сделать, чтобы меня отпустило, прошло, и я был свободен от бытия, от видения этого мира.

Над этим думает моё левое полушарие, анализирует, и, кажется, уже находит ответы.

Я был бы рад попасть в иной мир, в мир без греха, религиозной брехни и ритуальщины, без алкоголя, наркотабачной дури, политических мракобесий, тупых баб и дебильных гоповидных мужиков… но, увы, моё правое полушарие не создало для меня такой мир. Пока?

Итак, ответ на воистину главный вопрос любомудрия мне был известен давно, если не всегда, как и большинству, если не всем, хотя кому всем, если здесь нет никого: чтобы научиться любить. Банально, но факт. Не банально это научиться.

И учёбе этой нет конца. Ежедневно одно и тоже, кольцо времени:

«Всё те же лица – всё так же пусто,

Всё та же злоба – всё та же сpача»,

поёт мне моё правое полушарие инкарнацией вечно усопшего Летова [74] . Пытаюсь любить деятельно, быть нежным и ласковым, обходительным, предупредительным, вежливым, любвеобильным,

а не угодливым… но срываюсь постоянно на мат-перемат, грубость, гнев, рукоприкладство…

74

Егор Летов, гр. «ГрОб», 1987 г. – «Так далеко»

Поэтому всё таже срача, моя срача, мой грех. А лица те же, именно к этим лицам я должен проявлять свою любовь, а не к тем, кого или какими хотел бы их видеть.

Во сне лишь я с теми лицами с которыми хотел бы бить. Наяву есть тоже много таких лиц с которыми хочу и есть, но во сне это особый контингент, они уже умерли или очень не близко как в физическом так и в психолого-идеологическом планах. Во сне мы с ними близки во всём и даже рыдаем вместе, в обнимку, обо всём бытии нашем неудачливом, рушащемся.

Самая первая моя любовь мне снится… с чего вести отсчёт? Как понять, какая по счёту, первая или четвёртая? По ощущениям во сне всё же первая. Это наяву я могу мудрствуя насчитать с детсада кучу симпатишек, владеющими моими взглядами и мыслями какое-то время, долго ли, коротко. А во сне я точно знаю, кто моя первая любава. И вот мы с ней обнимаемся и плачем о прошедшей, странной жизни.

Отец снится живым, а мать при этом, которая наяву ещё жива, снится умершей. И там, во сне, я понимаю, что такова реальность. Но просыпаясь осознаю, что всё наоборот. Но ведь и там и тут – сон. И там и тут – порождение правого полушария мозга в момент угасания активности.

Я сплю везде, точнее умираю где-то, и всё это мне создаёт мой создатель – угасающий в активности мозг.

Снится умерший друг… много друзей умерло, но снится только он, о котором и во сне и наяву я понимаю, что очень он близкий мне друг, очень родной. О других это понимаю только наяву, точнее, во сне реальности.

Бывает, что снятся во сне те, что снятся наяву, т. е. в т. н. реальности живут со мной – жена, дети. Во сне снов мне их тоже страшно потерять так же как и во сне реальности. И вот с ними-то и с матерью часто наяву ссоры, срывы, вражда. Может потому что рядом? Даже когда живём порознь подолгу, легко могу воспламениться от пустяка: надень маску, не буду…

Одному вера не позволяет носить медицинские маски, другому вера не позволяет ходить без них – весёлые разновидности верований. И религиозные чувства одного могут быть оскорблены религиозными чувствами другого. И наоборот.

Ведь атеисты тоже вправе подать иск за оскорбление их чувств, например, словами гимна, где употреблён термин «Бог». С какой это стати, они обязаны признавать данную песню своим государственным флагом, если за словом «Бог» они не признают никакого существа, видят только выдумку, пустоту?!

Устойчивая иллюзия собственности. Ничего не принадлежит никому, на самом-то деле, но мы пытаемся цепляться за все соломинки и вот у нас в руках уже веник, пучок. Думаем, даже уверены, что это тело наше, эти жена или муж наши, дети, квартира, машина, родители, дом, дача, город, страна, мир. А они ничьи. Придёт вор или катастрофа и отнимет. И всё, нету. Где оно, наше? Иллюзия временной собственности. В вещах и находит временное пристанище помутившийся разум, а чистому разуму не нужно ничего, он не привязан к иллюзиям собственности, иллюзиями к собственности.