Семь миров: Оракул
Шрифт:
Енк опустил голову и очень долго молчал. План рождался на ходу. Он импровизировал.
Под его правой рукой было все высшее звено, и он в любой момент мог отключить подачу кислорода элите, и это была хорошая возможность шантажа.
Енк остановил трансляцию. Развернулся к генералам и стражам, смотрящем на него из-за зашитого поля и стал говорить:
— То, что я сейчас скажу, очень важно, — начал Енк. — От этого зависят жизни близких вам людей.
По ту сторону от защитного поля воцарилась тишина.
— Если вы не присягнете мне, я отключу подачу
Генералы повержено опустили головы, догадавшись что этот раб хочет провозгласить себя императором.
Енк произнес:
— Дайте мне клятву, ту, которую вы давали императору. Призовите войско следовать за мной и поддерживать меня. Признайте меня новым императором, и я перевезу вас на планету, на которой можно продолжить жить.
— Не бывать рабу императором! Ты безумец! — с ненавистью закричал один из генералов.
— Да, безумец, — подтвердил Енк. — И моего безумия мне хватит, чтобы отключить вам кислород.
— Ты не понимаешь, что наделал, — укорил его другой генерал, не сводя глаз с мертвого тела императора.
— Я понимаю, — осознано произнес Енк. — Я убил нашего императора, императора, который без сожаления отправил на смерть половину своего народа.
— У тебя нет чести, у тебя нет совести! — продолжил обвинять генерал.
— Самое главное у меня нет еще и милосердия, так же как и у предыдущего императора! — перебил его Енк. — Я без сожаления отправлю всю заносчивую, бездушную элиту на смерть прямо сейчас.
По ту сторону защитного поля воцарилась гробовая тишина. Все молчали. Никто не решался упасть на колени перед рабом, но никто не решался более ему возражать. Этот сумасшедший маленький пациф не шутил, все это видели, и он один знал координаты спасительного мира. Енк занес руку над высшим звеном и спикировал ею вниз, показывая, что идет на отключение.
Один из генералов не выдержал и рухнул на колени, со словами «Будь ты проклят!».
Енк сохранил равнодушие:
— На колени — это правильно, но клятва звучит иначе! Когда будете давать ее, не забудьте, мое имя Енк Сус Сано.
Стража медленно стала опускаться на колени вслед за своим генералом. На колени стали опускаться и другие генералы, и Кюзиций. Дождавшись, чтобы на коленях стояли все, Енк снял с мертвого императора мантию и надел на себя. Сделав это, он очень тихо и спокойно произнес:
— Вы не понимаете, мне не нужна власть, я только лишь хочу спасти людей. Всех людей! Я делаю это, потому что знаю способ. Мне нужны полномочия императора, чтобы осуществить переселение. Я не враг вам. Приготовьтесь произносить клятву, — сказал он и включил трансляцию.
Енк направил экран так, что было видно и его, и стоящих на коленях генералов. Воины безропотно подчинялись генералам, и их поддержка стала бы гарантией успеха для него. Плюс, за ним бы точно встала армия из спасенных им людей.
Енк поднял руку над собой и стал говорить:
— Я клянусь зачищать свой народ и вести его к процветанию. Перед лицом Бога я беру на себя ответственность за жизнь каждого гражданина Пацифы. Я берусь
Генералам было трудно скрывать шок и негодование, но на кану стояла жизнь высшего звена, и все как один они ответили ему:
— Клянемся поддерживать нашего императора! Клянемся безоговорочно выполнять приказы! Клянемся следовать за нашим императором по пути, который он выбрал для нас! — генералы поклонились. — Да здравствует император Енк Сус Сано! — подняв обе руки вверх, завершили они клятву.
Было видно, как трудно им было говорить это, ломая себя, но все до одного справились. В глазах всех других звеньев это выглядело так, как будто бы элита поддерживает Енка.
Енк кивнул и обернулся лицом к экрану:
— Я призываю всех сохранять спокойствие, мы уже ощущаем перемены в климате и начало разрушений, но если все будут внимательно соблюдать инструкции, то никто не погибнет. Я не прерываю трансляцию, я призываю каждого гражданина принять участие в нашем совете, — произнес он. — В тот или иной момент я буду обращаться к разным звеньям и разным инстанциям, просьба быть очень внимательными и пустить мою трансляцию в каждый конец империи и на все спутники, если это до сих пор не сделано.
— Это сделано, — тут же получил ответ один из генералов, удивившись тому, как быстро люди отреагировали на его призыв.
Рабыня Сус подняла заплаканные глаза в небо. Воздух был уже отравлен, не было слышно работы фильтров. Их последнее звено погибало. Она прижимала к коленям внуков, спешила увести их в дом, не позволяя им видеть своё понурое лицо. Паника и беспорядки на улицах поутихли. Люди словно смирились. Они были замурованы внутри прочного стеклянного пузыря, наполовину утопленного в твердь планеты, и теперь уже без воздуха. Бежать было некуда. Висела скорбная атмосфера обреченности. Сус не переставала задавать себе вопрос: зачем господь позволил ей прожить столько и увидеть это? В последнем звене люди не жили так долго, как удалось ей. Из одиннадцати детей и тридцати внуков многих уже не было в живых, они пропадали на воине и на стройке. Каждый уносил в иной мир кусочек ее сердца, и ей казалось, что от него уже ничего не осталось, но что-то все же еще билось внутри, билось ради тех, кто был жив. Три дочери все ещё были с ней, а оставшиеся сыновья все воевали. Сус молила бога о том, чтобы хотя бы один из ее рода уцелел.
По громкоговорителям подтвердили, что для их звена перекрыли кислород.
Сус положила на седую голову руки и зарыдала, вслед за ней стали рыдать и дочери, и внуки. Приподняв голову, она увидела картину бесконечного горя и отчаяния. Ее сердце сжалось так сильно, что она не выдержала и закричала!
— Нет, прекратите! Не бывать этому, мы не проведём наши последние часы в слезах. Встать, всем встать, — приказала она. И стала поднимать одного за одним.
— К столу, — командовала она.