Семь недель в чужом теле
Шрифт:
– Я пиво хочу, – по–детски закапризничал Севастьянов.
– Я тоже хочу каждый день просыпаться в Монте–Карло, – осадил парня Исакин. – И не в твоём обществе, а с блондинкой на груди. Однако – хрен нам, батенька. Жизнь распорядилась по–своему. Вместо пива сегодня чай.
Исакин встал с дивана, взял со спинки стула махровый халат и надел его поверх рубашки и мятых брюк. Поставил чайник на плиту и стал что–то искать.
– Чёрт! – выругался Юра. – Где пульт от телевизора? Ты не брал?
Андрюха понял, что сна больше не будет. Он сел на край дивана и обхватил руками голову.
– Пульт там, – Севастьянов показал пальцем на кухню.
– Нет его на кухне! – возмущено ответил Юра.
– Он в кастрюле.
– В какой кастрюле?
– С супом.
– Это как? – Юра подошёл к кастрюле, которая стояла на плите, и запустил туда руку. – Мать его! Как он сюда попал?
– Тебе вчера программа не понравилась, – не открывая глаз, сказал Андрюха.
–Что за программа?
– Ну там где этот мужик волосатый сплетни рассказывает, – пояснил Севастьянов.
– А! Тёзка твой. Ну– ну! Терпеть его ненавижу, – пробурчал Исакин.
– Ты сказал: изыди проклятый и бросил пульт в суп.
– И что теперь делать? – спросил Исакин виновато.
– Просушить и всё заработает, – со знанием дела ответил Андрюха.
После чайной церемонии новые друзья понемногу приходили в себя. Андрей разобрал пульт, вытер всё насухо и положил его сушиться на балкон. Через два часа пульт заработал.
– Андрюха, ты волшебник, – восхищенно произнёс Исакин.
Так Севастьянов и Исакин стали лучшими друзьями. Исакин был много старше Андрея и исполнял роль старшего брата. Всегда, когда у Севастьянова жизнь заходила в тупик, он приходил к Исакину. Это и был «запасной аэродром».
Сегодня, после жёсткого приёма у Зины, других вариантов для налаживания жизни у Севастьянова не было. Подходя к дому друга, Андрей увидел несколько пожарных машин и толпу зевак.
– Что это там? – настороженно спросил Севастьянов у пожилой женщины с тревожным взглядом.
– Допился Юрка, – ответила та. – Видать, заснул пьяный с сигаретой, вот и спалил квартиру.
– Какой Юрка? Исакин, что ли? – переспросил Андрей.
– Ну, а какой же ещё? Исакин, конечно!
– Сам–то живой? – продолжал допытываться Севастьянов
– Живой, слава Богу. Вон, «скорая» в больницу повезла.
Андрюха выдохнул с облегчением. То, что Юрка жив это хорошо, а вот то, что жить Андрею теперь негде, это плохо. День не задался. Севастьянов сел на лавочку и стал думать. Куда податься? Выход один, идти в порт и искать хоть какую–нибудь работу. На любую посудину устраиваться, лишь бы не ночевать на улице. Андрей взвалил рюкзак на плечо и двинулся в сторону порта.
Андрей Владимирович Севастьянов, полный тёзка нашего Андрюхи–моториста, миллиардер и крупный инвестор также высказывал негодование по поводу незадавшегося дня.
– Ричард! – говорил Андрей своему помощнику, англичанину. – Смотри, три важных дела на сегодня было назначено. И все три важных дела были тобой успешно провалены. Ты хочешь разорить меня?
– Андрей, фы неспарфедифо гофорить, – парировал Ричард, в свойственной ему пуританской манере. – Это не моя финофатость.
– Спарведиво,
– Да, – виновато кивнул Ричард.
– Потому что кто–то решил поиграть в скупердяя, – загибал пальцы Севастьянов. – На Токийской бирже полный провал. Так?
– Так.
– Биржи это твоя сфера. Прямая обязанность.
– Там случился нефиданный случай, – оправдывался Ричард.
– Непредвиденный! – поправил помощника шеф. – Не первый год работаешь со мной. Учись говорить правильно. И последнее. Картину на Сотбис профукали? Я за ней пять лет гонялся. Пять лет. И за десять минут всё коту под хвост. День паршивый. Не помню в моей жизни таких дней. Сколько миллиардов я сегодня потерял? Можешь посчитать?
– Картину ф кошкин хвост тоже я финофный? – всё тем же монотонным голосом спросил Ричард.
– Нет! В кошкин хвост это я сам, – с сожалением сказал Андрей. – Тьфу ты, в кошкин хвост! С тобой, Ричард, русский язык забудешь. Коту под хвост. Это такое выражение. Запомни.
– Оkey!
– Нет, я не могу в это поверить! – продолжал сокрушаться Андрей. – За один день столько потерять. Ещё один такой день и всё, меня больше нет!
– Эндрю, – осторожно произнёс Ричард, – фам надо релакс. У фас нерф тугой.
– Да, Ричард, ты как обычно прав, – согласился Севастьянов. – Нервы у меня напряжены. Отдохнуть надо. Расслабиться надо. Нажраться и забыться.
– Я прикажу зарядить джет?
– Снарядить, – поправил Ричарда Андрей. – Нет, самолёт не надо. Где сейчас моя яхта?
– Яхта ф Приморск.
– Что? Почему в этом захолустье?
– The yacht went to Monte–Carlo, – выпалил Ричард на родном языке, – Простите, он шёл Монте–Карло, но меканик получил инфаркт. Капитан Подниекс отпустить его берег. Яхта без меканик не ходить.
– Значит, она в Приморске.
– Так.
– Свяжись с Подниексом, скажи, чтобы нашёл там механика и ждал. Завтра летим в Приморск. Оттуда пойдём … – Андрей задумался. – А, куда–нибудь пойдём. Хватит жить по расписанию. Надо расслабиться. Правильно, Ричард?
– Perhaps, chief, – ответил Ричард, понимая, что сейчас не время противоречить.
Тем временем Андрюха Севастьянов скитался вокруг порта в поисках хоть какой–то работы. Крюинг – агентство по набору персонала на водный транспорт, было закрыто. Обед. Андрей устроился рядом на лавочку. Полуденное солнце давило раскалённой массой на голову и плечи, пыталось расплавить последнюю приличную рубашку Севастьянова. Через пять минут Андрей уже пытался найти хоть какую–нибудь тень. Он покрутил головой и увидел за спиной списанный контейнер без дверей. Тот был развернут открытой стенкой к северу. Это было единственное место рядом со зданием агентства, где была тень. Но Севастьянов оказался не один. Там в тени прятался от солнца мужчина. По внешнему виду иностранный моряк. Одет с иголочки. Гладко выбрит. На лице и руках был виден ровный южный загар. Мужчина стоял прямо, заложив руки за спину. Андрею даже померещился запах «породистого» парфюма.