Семь недель в чужом теле
Шрифт:
Вектор и Григор переглянулись и кивнули в знак согласия.
– Вам не надо творить чудеса, – продолжал Дионисий. – Не надо укрощать бесов, отражать нападение на человеческий род. Вам надо всего лишь направлять человека на путь и не позволить ему сойти со своей стези. Это очень обычная задача для Ангела–хранителя.
Серафим замолчал и опять стал перелистывать фолиант. Он какое–то время листал книгу, останавливая свой взгляд то на одной странице, то на другой, пока опять не открыл страницу две тысячи сто сорок один.
– Я впервые сталкиваюсь с такой просьбой людей, – не переставая удивляться,
– Я так полагаю, – начал излагать свою позицию Престол Ян, – что отказать этим людям в исполнении их просьбы мы не вправе. Видимо, Творец решил, что эти просьбы надо исполнить, так?
– Ты абсолютно прав, – подтвердил Дионисий.
– Тогда мы с вами в тупике.
– Не понимаю! – удивлённо приподнял брови Дионисий. – Что значит в тупике?
– Уважаемый Серафим Дионисий, вы же знаете наши правила. Ангелы–хранители, освободившиеся от своих подопечных, ушедших в мир иной, больше не назначаются в хранители к людям. Этого Творец не допустит. А иные у нас все назначены. Даже из ближайшего резерва.
– Тогда что мы можем сделать? – деликатно спросил Серафим.
– Только ждать.
– И чего нам нужно ждать?
– Если в ближайшие дни кто–то не родится или кто–то откажется креститься. Другого варианта у нас нет. Мы же не оставим Вектора и Григора на их прежнем месте?
– Нет, – нахмурив брови, ответил Серафим. – Творец ясно дал понять, что их надо поменять. Это не обсуждается. И ждать до завтра мы не можем. Мне надо сегодня известить Творца о том, что просьба выполнена.
В этот момент Ангел Вектор робко поднял руку, сообщая Дионисию о том, что он хочет что–то сказать. Дионисий кивнул, давая понять, что можно говорить.
– Я извиняюсь, что вмешиваюсь в ваш разговор. Ни в коем случае я не хочу оправдывать себя. Я смиренно принимаю решение Творца и уйду, как только вы мне это прикажете.
– Вектор, говорите по сути! – перебил Ангела Престол.
– Я вас понял, – склонив голову, сказал Вектор. – На самом деле, сегодня я сделал всё, чтобы мой подопечный остался жив и здоров. Я несколько раз предотвратил его смерть.
– Уважаемый Вектор, – вежливо остановил повествование Ангела Дионисий. – Зачем вы тратите время на свой рассказ? Вопрос о вашей замене решён. И как вы правильно сказали, надо смириться.
– Я смирился, но хочу дать вам полное представление о моём подопечном. Возможно, он опять обратится с просьбой к Творцу и вас опять обременит выбор. Если вы будете обладать полной информацией, вам легче будет убедить Творца в необязательности исполнения этой просьбы.
Дионисий и Ян переглянулись. Они без слов поняли друг друга и разрешили Вектору продолжить.
– Я коротко, – понимая, что времени мало, продолжил Вектор. – Мой Севастьянов не смог попасть на переговоры с арабами и потерял очень крупный контракт. Да, экономически это большие потери. Но я намерено сорвал эту встречу. Если бы Андрей поехал, то именно на его машину упал бы самолет, который потерпел крушение как раз на той магистрали, по которой собирался ехать мой подопечный. Это верная гибель. Что касается аукциона, то там очень скверная история. Эта картина, не что иное, как ловушка для моего Севастьянова. Его давний
Престол подошёл ближе к Серафиму и негромко сказал:
– Раз уж мы дали высказаться Вектору, давайте послушаем и Григора.
– Григор, – обратился к Ангелу Дионисий, – вы можете рассказать нам о сегодняшнем дне вашего Севастьянова?
– Если вам будет угодно, – Григор говорил охрипшим голосом. – Если честно, уважаемые Дионисий и Ян, я с легким сердцем покидаю своё место. Я тридцать три года, практически без сна и отдыха, так говорят люди, храню от напастей моего Андрея. Это очень сложно. Он как специально рождён для того, чтобы ходить по краю пропасти. Вчерашний день, это обычный день, такой же, как и все другие. Я не вижу необходимости говорить об этом.
– Но, Григор, – настаивал Престол. – Именно после вчерашнего дня твой подопечный обратился с просьбой о твоей замене. Раз уж так пошло, то мы хотим знать, что вчера произошло.
– Ничего необычного не случилось, – уставшим хриплым голосом говорил Григор. – Утром Севастьянов пошёл в свою любимую пивную. Там я сделал всё, чтобы у него не осталось денег. Потому что если бы он купил водку, то напился бы и ввязался в пьяную драку. К вечеру, истекая кровью, он умер бы в подворотне. После я повёл его не к его другу Исакину, а домой к сожительнице. Поэтому он не угорел во время пожара, а пришёл когда уже всё произошло. В общем, всё как всегда.
Наступила тишина. Дионисий, Ян и Ангелы молчали. Каждый думал о своём. Григор в одно мгновение вспомнил все те неурядицы, через которые пришлось пройти его Андрею. С самого детства ему приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы Севастьянов не пострадал.
Никого родных у Андрюхи не осталось. Отец умер, когда Андрею было пять лет. Братьев и сестёр у него не было. Мать вышла замуж за другого мужчину через полтора года после смерти отца. Отчим оказался человеком гнилым. Андрея не привечал. Мать никак на это не реагировала. А когда она умерла, отчим квартиру прибрал и устроил всё так, что у Андрея не осталось ни кола, ни двора.
Единственным человеком, который проявлял к Андрюхе тёплые и нежные чувства, была тётя Рая, старшая мамина сестра. Она была одинока. У неё не получилось создать свою семью и поэтому она жила в семье младшей сестры Полины. Удивительное дело насколько родные сёстры не были похожи друг на друга. Рая – неказистая застенчивая женщина с невнятными чертами лица, тонкими сухими губами и непослушными редкими волосами. Одним словом, совсем не красавица. И это мягко сказано. А Полина, совершенная противоположность. Точёная фигура, идеальные пропорции лица, хоть на обложку таблоидов, выразительные карие глаза под козырьками мохнатых ресниц и пышная копна волос. Она была из тех женщин, о которых, порой, мечтает каждый мужчина, но не каждый решается подойти и заговорить.