Семь прях. Книга 6. Джалар
Шрифт:
– Пусть кого хочет подбирает! – вспыхнула Сату. – Я замуж только за Аюра пойду! Отец воле духов не станет перечить. Нас сама Явь сведет.
– Как же Явь, если вы сговорились с Аюром? Ты будешь поддаваться? А если кто другой успеет тебя поймать? Аюр неповоротливый, как медведь…
– Перестань, Шона, – мягко упрекнула ее Мон, но Сату не так просто было сбить с толку.
– Ты завидуешь мне, похоже, – едко сказала она. – Хочешь первой из всех нас выйти замуж? Или тебе мой Аюр приглянулся?
– Девочки, девочки, хватит! – взмолилась Джалар. – О чем вы спорить вздумали? Они любят друг друга,
Тэхе поддержала ее:
– Давайте лучше подумаем, как Джалар на Жарминах нарядим! Мне отец белых лент привез.
– А я у бабушки нашла зеленое платье, старое, но красивое такое – Рысью клянусь, ничего лучше не видела, – подхватила Мон. – Она его откуда-то из города давным-давно привезла, все хранила, хранила… но, наверное, врет, что себе: она в него не влезла бы.
Мон открыла сундук, стала искать платье, а Джалар облегченно вздохнула и уже не спрашивала, почему подруги выбрали именно ее быть весенней девой. Пусть. Лишь бы больше не докучали Сату.
Возвращаясь домой, Джалар и Сату остановились между своими калитками и почти одновременно подняли головы. Там, в небесной тайге, зажглись огоньки деревень. Воздух снова стал по-зимнему звонким и ясным, подморозило лужи. Но это был уже воздух Яви.
– Как думаешь, Шона правда влюблена в Аюра? – сказала вдруг Сату.
– Да вот еще, – фыркнула Джалар. – Охота тебе об этом думать?
– Но что, если правда, Джар? Вдруг она расскажет о нас? Или помешает ему меня догнать?
Джалар улыбнулась:
– Помешать Аюру тебя догнать? Ты, Сату, похоже, совсем не знаешь своего жениха, сына Лося. Мне жаль Шону, если она встанет на его пути к тебе. Вряд ли у нее останется хоть одна целая косточка.
Они засмеялись. Потом Джалар спросила:
– Почему вы меня выбрали весенней девой? Может, лучше тебе быть? А то выйдешь замуж, и уже никогда не получится…
– Да и пусть, – пожала плечами Сату. – Мне и не хочется. И внимание к себе привлекать не хочется: вдруг и правда так красиво нарядите, что кому другому приглянусь, быстроногому.
Она внимательно посмотрела на Джалар.
– Ты среди нас самая… не знаю, как тебе объяснить, Джар, но, думаю, каждый мужчина хотел бы ввести тебя в свой дом женой. Ну, кроме, может быть, Аюра, – хмыкнула она.
Джалар нахмурилась. Вспомнила Аныка, попыталась представить, как было бы, если бы он не замерз зимой. Гнался бы он за ней на невестиных гонках? Потом мысль ее перескочила на Жарминах: Сату права, к весенней деве – самое пристальное внимание. Каждый год на этот праздник наряжают одну из тех девушек, кто впервые бежит невестины гонки. Ее ведут через всю деревню на берег озера, и там весенняя дева толстой веткой отмыкает воду – разбивает лед. Потом становится в центр хоровода, стучит палкой, будит землю; из своих рук угощает всех мужчин тивсами – печеньем в форме диких гусей: они первыми возвращаются в Край из теплых стран. В сумерках весенняя дева зажигает костер, сложенный заранее, и она же первой кормит его – бросает в огонь кусочки черемухового пирога, благодарит за пережитую зиму. Все любуются весенней девой, она в Жарминах – воплощение самой Яви. Поэтому на эту роль всегда выбирают самую умную и красивую. «Неужели я такая? – думала Джалар, когда они с Сату
Но огоньки небесной тайги не могли дать ответа, они мерцали в глубокой черноте, не обращая на Джалар никакого внимания.
Шепот в толпе
Платье Мониной бабушки и правда было очень красиво, а может, Джалар просто шел этот глубокий зеленый. Поверх платья накинули рыжую лисью шубку, в волосы вплели керамические бусины, белые ленточки и крохотные бубенчики, они нежно звенели при каждом ее шаге. Тэмулгэн не мог отвести взгляда от дочери. Она шла впереди процессии девушек, поющих славу пробуждающейся Яви, робко улыбаясь, глядя перед собой, высоко подняв сосновую ветку, украшенную разноцветными лентами. Тэмулгэн любовался Джалар, и его распирало от гордости.
Его крошка, его Джалар – весенняя дева! И как же она хороша в этом платье цвета свежей хвои, как идут ей бусинки и бубенчики в волосах, и этот румянец, и взгляд, не робкий, нет, но прячущий радость жизни и гордость!
Люди вокруг охали и шептали:
– Вот кому-то достанется невеста!
– Да уж, на невестиных гонках за ней весь Край побежит! Даже те, кто и не думал раньше, вы гляньте только, какая красавица…
– Вот уж и впрямь Явь одарила так одарила!
И вдруг – хриплым карканьем, острым камнем совсем рядом с его ухом прозвучало:
– Нашли кого весенней девой нарядить. Подменыша!
Сердце Тэмулгэна ухнуло вниз, будто свалилось в пропасть. Он резко обернулся. Никого чужого, все свои, знакомые с детства, соседи, дети Рыси. Кто из них мог крикнуть такое? И голос… голос совсем незнакомый… Показалось, что мелькнуло в толпе и пропало лицо Аныка. Друг детства Лурад спросил вдруг:
– А твоя дочь не лойманка ли, а, Тэмулгэн?
– Уж больно хороша для лойманки, – засмеялись рядом.
– Так ее в детстве Навь своим молоком потчевала, от лютого мороза спасала, забыли?
И враз будто переменился шепот, из восторженного стал настороженным, и взгляды словно остекленели, нехорошо, недобро поблескивали. Тэмулгэн глянул на дочь, и ее улыбка вдруг показалась ему высокомерной, а красота – нездешней, неправильной, слишком уж совершенной. Зажал уши руками, зажмурился. Что с ним? Что с ними всеми? Ведь только что они любовались Джалар, желали ей лучшего жениха в Краю!
А шепот нарастал:
– Нашли кого наряжать…
– Что ж никто не подсказал им, глупым…
– Да разве можно такую – в весеннюю деву!
– Теперь заморозков не избежать иль еще какой напасти…
– Такая воду вскроет – вся рыба из озера уйдет…
– Ну так остановите ее!
– Как ты ее остановишь? Нельзя весенний ход прерывать, беды не оберешься!
– Тут непонятно, что страшнее…
Тэмулгэн не прерывал их. Солнце для него померкло и небо заволокло тучами, но он сцепил зубы и молчал. Он знал себя очень хорошо. Знал, что если обернется сейчас, увидит их лица, даст волю гневу, то беды точно не миновать: начнется драка, нарушится весенний ход, а дочь, такая красивая, такая гордая отведенной ей ролью… Она же ничего не поймет!