Семь рыцарей для принцессы
Шрифт:
— B"olvun! — Ситри схватила ее за химок, но та увязла в трясине уже по колено. — Я велела идти по моим следам! Что было непонятного?!
Обычно она не позволяла себе вольностей в присутствии хозяйки, а особенно вольностей по отношению к ней. Но Ситри очень, очень разозлилась, а еще больше испугалась, но личной телохранительнице, связанной клятвой крови и собственным желанием, не пристало признаваться в своем страхе.
— Я вас вытащу, — Ситри напряглась, и литые мускулы заходили под курткой. — Как только окажетесь в безопасности, не вставайте. Ползите
— Да.
Ситри вдохнула и резко выдохнула, с глухим хэканьем вышвыривая хозяйку из трясины на узкую тропку между кочками. Ее собственные ноги моментально погрузились в жидкую грязь, которая даже не колыхнулась, принимая новую жертву. Вес тела и легкого, но все же металлического доспеха потянул ее на дно.
Стефания приземлилась на четвереньки и, не поднимаясь, оглянулась назад. Ситри уже погрузилась по пояс.
— Ситри! — Стефания попыталась подняться, но руки и ноги не слушались, и она повалилась лицом в грязь, отплевываясь и глотая слезы. — Ситри, я сейчас…
— Не смей, — спокойно возразила телохранительница, приложила руку к груди, и от этого движения болото издало жадный вздох и втянуло жертву в себя еще на ладонь. — Я верно служила вам и вашей семье. Моя смерть достойна моей жизни. Делайте как я велела. Живо!
Стефания всхлипнула и поползла прочь. Толстые косы полоскались в вонючей жиже, руки жгло от укусов и еще какой-то ядовитой дряни, которой, казалось, было пропитано все вокруг. Она остановилась, обессиленно рухнув на ставшую сухой землю, и услышала издевательский голос:
— Опаздываешь, дорогуша.
Стефания села и снизу вверх, сквозь нависшую на глаза сырую слипшуюся челку, посмотрела на ухмыляющегося Ролана. Позади него с охапкой оружия стояли его дружки.
— Подружка тебя бросила?
В голове у Стефании щелкнуло. Она тяжело встала на колени, пока не уверенная, что подняться на ноги хватит сил, и заговорила:
— Она застряла в трясине. Помогите вытащить ее и можете выдвигать свои условия.
Стоять перед этим ублюдком на коленях было унизительно, и Стефания мысленно представляла, как разделается с ним позже. Сама. Так, как ее учили дома.
— Что ты можешь мне предложить? — Ролан присел на корточки, чтобы заглянуть ей в лицо. Протянул руку и пальцем размазал грязь по ее щеке. — Полное подчинение? Ты признаешь мое лидерство?
— Да! — Стефания едва поборола желание зажмуриться от омерзения и, не глядя, сломать ему руку минимум в трех местах. И она знала, что легко смогла бы это сделать. Но позже, сейчас нельзя. — Спасите мою подругу.
— Вы, бабы, такие жалкие, — Ролан кивнул товарищам, и те двинулись в сторону, откуда приползла Стефания.
Стефания же не нашла в себе сил пойти с ними, боялась увидеть на месте, где оставила Ситри, пузырьки выходящего на поверхность кислорода.
Спустя примерно четверть часа, она поднялась на негнущиеся ноги и пошла туда. На полпути ее перехватила Ситри, грязная, воняющая тиной, насквозь сырая, но живая и невредимая.
— Что
— Что мы будем их слушаться, пока не вернемся в училище, — прямо ответила Стефания, и Ролан гнусно хихикнул.
— Глупо, — Ситри поставила хозяйку на место. — Мне нужно мое оружие.
Она забрала у одного из ребят свой меч, а Стефании сунула в руки облегченную секиру с посеребренным полумесяцем лезвия.
— Эй, я не разрешал! — Ролан сделал шаг вперед, но меч Ситри преградил ему путь.
— Полегче, — она заслонила собой хозяйку. — Мы дали слово, мы его не нарушим.
Ролан справился с собой и с достоинством, как ему казалось, кивнул.
— Ладно, но приказы буду отдавать я.
Почувствовав привычную и приятную тяжесть оружия, Стефания любовно провела ногтем по идеальной заточке и улыбнулась. На покрытом коричневой коркой с разводами слез лице улыбка выглядела жутковато.
— Благодарю. Это то, что нужно.
Урок 9. Командовать может любой, но только лидер способен отвечать за последствия своих приказов
Герман знал, что это называется джунглями, хотя своими глазами видел впервые — иллюстрации в книгах не в счет.
Когда он прошел сквозь кусты и попал во влажную шумную духоту леса с его голыми высокими стволами, переплетениями лиан и огромными яркими, несомненно, ядовитыми цветами, он удивился, причем удивился настолько сильно, что это оказалось заметно по выражению его лица, что бывало крайне редко. Рене не пожелал оставаться в одиночестве и, сопя и ругаясь, поспешил следом за ним. Вспугнутые птахи с громким чириканьем вспорхнули в воздух.
Джунгли были живыми, Герман чувствовал. В переплетенных макушках высоченных деревьев перекликались птицы, отовсюду слышались крики, визги, уханье, что-то, очень похожее на обезумевшее эхо — невероятная в своей гармоничности какофония. В мешанину звуков вплетались то детский плач, то надрывный стон, то сумасшедшее жуткое хихиканье. Лес не смолкал ни на секунду и обнимал вмиг взопревшее тело влажными горячими объятиями, от которых становилось тяжело дышать. В густом подлеске, цепляющемся за ботинки, шуршали мелкие зверьки или даже что похуже — не разглядеть.
— Где твоя инструкция? — Герман вернул себе былое спокойствие и развернул полученный от учителя листок. — Сверим их.
Ребята быстро изучили короткий столбик пунктов.
— Одинаковые, — Герман остался доволен результатом. Осталось только отыскать заблудшего Альберта. — Значит, забираем наши вещи, потом дожидаемся появления големов в контрольной точке, уничтожаем их любым доступным нам способом и ждем эвакуации. Все четко и просто.
— Ты монстр, — проникновенно поделился Рене и сунул свою инструкцию в карман. Герман отстранено подумал, что уже не впервые слышит в свой адрес подобное и всякий раз с новой интонацией.