Семь стихий мироздания
Шрифт:
Солнце, жар, огонь. «Грег-Гор!» — полосонуло Белого князя. Он чуть было не вручил Стихии призыв к брату, но вовремя вспомнил о Каллисте, вот уже десяток минут молча стоящем на козлах волшебной колесницы. Что если, предоставив пленнику эту экскурсию, он надеялся с его помощью найти Черного дракона? Со своей стороны Бер-Росс на провокацию не поддался, но кроме зова крови было еще одно, что позволило бы Грег-Гору узнать о случившемся: всевидящее солнце — воплощенная в Мире Стихия Огня.
«Вряд ли Каллист догадывается о существе Стихий, — подумал Оливул, искоса наблюдая за чародеем, — но наша неосторожность уже сыграла ему на руку, и кто знает, какие еще случайности ожидают впереди. Грег-Гор,
— Правда ли, — неожиданно нарушил молчание Каллист, — что тот, кто ускользнул от моих нерадивых слуг, твой родной брат?
Бер-Росс не спешил с ответом.
— Я говорю о черном драконе, — продолжал чародей, оборачиваясь.
— Да, — медленно произнес Оливул.
— Давай сделаем так, — Каллист, предоставив колдовских коней самим себе, спустился с козел, — ты призовешь дракона, и он, уж точно, найдет способ тебя излечить. Потом я отпущу вас обоих, но с маленьким условием: либо ты, либо он должен оставить мне кусочек чешуи. Я не требую от вас службы, я лишь прошу однажды, только однажды прийти на мой зов.
Белый князь усмехнулся про себя. Он знал законы Племени Драконов: кто вручает человеку право на зов — становится его проводником в Темных Мирах. Он неотступно следует за экзистором, колдуном, пока смерть не разрушит этот договор или же пока сам экзистор не завершит начатую Игру.
— Каллист, свободой не торгуют. И даже жизнь тому не цена.
Глаза чародея наполнились тьмою.
— Да что же ты за человек! — воскликнул он. — Я прошу крошечной услуги и делаю при этом всё, чтобы спасти твою жизнь! Я предлагаю тебе богатство и могущество! Земли и моря, ветер, деревья и скалы — все склоняется перед моей силой, и склонится перед нами обоими. Я готов назвать тебя другом, братом, и чем же отвечаешь ты? Презрением и недоверием?
На лице Оливула не дрогнула ни одна жилка. Он стоял перед охваченным отчаянием и гневом колдуном, сохраняя каменное спокойствие, и это окончательно вывело Каллиста из себя.
— Ты насмехаешься надо мной?! — он вырвал из-за пояса магический жезл.
— Ничуть, — спокойно отозвался Бер-Росс. — Мне жаль тебя. Власть, к которой ты стремишься и которую предлагаешь мне, не награда, а тяжкая ноша. Ты молод, и не знаешь, каково нести ответственность за судьбу целого Мира.
Каллист плотно сжал побелевшие губы.
— Я стану всадником дракона и без твоей помощи. А твое время закончится на закате дня. Я с удовольствием посмотрю, как ты будешь умирать!
12 «Полдень минул… Хорошо, что нет облаков, — весь небосвод развернулся перед четырьмя зоркими глазами. — Оно говорило об Оливуле, но почему черный след? Почему?.. Подняться бы в небо!» Гор тронул правую руку Грега. Одна из железных
«Солнце видело беду, — Грег-Гор не мигая смотрел сам на себя. — Оливулу грозит что-то, чему свет не знает образа… Смерть… А где же Донай? Почему его не было рядом? Где Юлька? Где Гаюнары?» Гор встал и осторожно приблизился к основанию спуска, откуда площадка круто уходила вниз. Дальше начиналась пропасть, а глубоко на дне ее виднелись гигантские куски разбитых еще в древности скал.
«Мне не добраться до долины пешком, — обречено вздохнул Черный князь. — А взлететь смогу самое скорое — на закате.» При мысли о ночи почему-то отчаянно сжались оба сердца.
«О, Мать Драконов! Дай мне сил на один единственный взлет!» Он ждал отклика… Пустота.
«В этом Мире нет Племени. Я один».
Гор вернулся к Грегу и сел рядом, прижавшись бедром к его здоровому плечу.
— Давай говорить, — произнес он.
— …как привыкли, — продолжил Грег.
— Думаешь, нам остается только ждать?
— Я думаю то же, что ты… А лучше бы мы думали по-разному.
— Почему? — Гор перевел на него взгляд.
— Спор порождает истину… Зачем ты задал вопрос? — мгновение спустя изумился Грег.
— Я сыграл в «думать по-разному», — откликнулся Гор. — Две отдельные части одного не есть одно, состоящее из двух. То есть каждая часть сама по себе — субъект.
Грег привстал на локте.
— Семь Стихий еще не Мир, но Мир создан на семи Стихиях…
— …а это значит, что Огонь существует, даже если остается один!
Взор двух пар одинаковых глаз потемнел, в черных волосах забегали искры и вспыхнули вдруг языками мнимого синеватого пламени. В знойном мареве завибрировала тень двуглавого дракона с горящими гребнями. Огонь перекинулся на траву и обрел свой истинный цвет и облик. Близнецы сели друг против друга так, чтобы зажженный Стихией костер оказался между ними, и молча устремили взгляд в глубину пламени. Все, к чему могло прикоснуться каждое воплощение Огня, обретало образ в рыжих суетливых всполохах.
Ровное пятно света блестело на отшлифованных плитах. Солнечные лучи не дотягивались в дальний угол, где с трудом просматривалось очертание человека, но по велению Огня пламя двух факелов, полыхнув, разгорелось ярче и осветило мрачный зал, расположенный под сводами башни. Оливул стоял внутри туманной полусферы, как будто прикованный к невидимой стене, и со стороны казалось, что он, опустив голову на грудь, глубоко задумался о своем. Но прошла минута, две, три; Белый князь не шевелился.
Огонь дрогнул под коротким порывом ветра, когда резко распахнулась и тут же захлопнулась низкая широкая дверь. Колдун в маске приблизился к куполообразному облаку, висящему в четверти сажени над полом.
— Очнись, — прозвучал властный голос.
Ледяной взгляд коснулся лба, и Оливул пришел в себя.
— Поиграли в героев и довольно, — продолжал Каллист. — Ты умный человек и опытный маг. Ты знаешь: твое спасение в твоих руках.
— Я уже ответил тебе, — выговорил Белый князь; слова давались тяжело, — я не стану звать Черного дракона и не обернусь драконом сам, поскольку я родился человеком.
Каллист, удрученно качая головой, чуть заметным движением привлек к себе табурет, ютившийся в углу темницы, и сел перед пленником, задумчиво глядя в пол.