Семь валькирий: шкатулка Эофии
Шрифт:
Она берет меня за руку, и её ладонь полностью помещается в моей. Ведет к какой-то лавке и показывает ловцы снов со странными длинными перьями. Двадцать дней мы пробыли в одном пространстве, и не раз я смотрел на твоё лицо, стоило тебе заснуть. Но только сейчас в свету настоящего яркого солнца, я обреченно осознаю, что чувствую к тебе больше, чем благодарность. Ты возникла передо мной в тот период, когда я был преисполнен мести и злобы, и убедила оставить эти чувства позади. Впервые столкнувшись с тем, кто принял и понял меня, я пошел за тобой, как покорный раб, думающий о том, что всё держит под контролем. Мне кажется это странным, но я быстро осознал,
Когда ты обнимаешь меня, мне тепло. Когда ты обнимаешь снующих вокруг тебя детей и улыбаешься другим людям, меня окутывает холод. Мне нравится, как ты краснеешь, когда я беру тебя на руки или склоняюсь к твоему лицу. Ты не хочешь меня соблазнить, не хочешь использовать себе во благо, и уже только поэтому ты для меня словно магнит. Ты говоришь о моём будущем, в котором я буду непременно счастлив, но в твоих словах я не слышу того желанного «мы». Но я больше не упущу того, что на самом деле желаю. И той ночью я признался тебе в чувствах.
Полагаю, это было нескладно, но я воин, а не оратор, и слова «буду рядом навечно» для меня весят больше, нежели пресловутое «я люблю тебя». Мне трудно выражать то, что ранее мне было неведомо, но я докажу эти чувства словами и поступками, и тогда ты убедишься в их ценности. Я сказал тебе об этом, и ты широко улыбнулась, обхватив моё лицо руками. Ты поцеловала меня, а я к своему стыду сорвался с цепи. Я знаю, что твоё сердце не будет предназначено лишь мне одному, но той ночью именно я обладал тобой. Именно я склонялся к твоим губам, к твоей груди, и ты кричала подо мной, уснув на моей руке только к утру.
Я не знаю, что будет в будущем. Не знаю, примет ли меня обратно этот мир, но знаю точно, что никогда не отойду от тебя. Говорят, моё лице холодное, что моя аура угнетающая и неприветливая, что никогда не быть мне простым человеком и не изменить мне этого. Но пока ты веришь мне, пока ты улыбаешься мне, я готов переступить через себя. Я не идеален, в моей голове по-прежнему полно темных мыслей, но я никогда не стану для тебя причиной горечи и сожаления.
Я благодарен тебе, Эофия. Я навеки сохраню твои улыбку и любовь. Твою веру в светлое будущее.
Шаркан
— Это что, и правда ты?! Маленький милый мальчик превратился в высоченного амбала с лицом-кирпичом!
Что ж, такую встречу я и представлял. Я долго ждал, чтобы увидеть тебя снова, и раз за разом думал, что же скажешь ты мне на пороге. «Здравствуй» — слишком вежливо для тебя. «Как ты вырос…» — точно не в твоём духе. Я ждал твоих широко раскрытых глаз, твоих странных, но почему-то смешных шуток, и я хотел удивить тебя, я хотел показать тебе, чего я добился. Я сделал это для себя, но благодаря тебе.
— Зато ты уж точно ни капли не изменилась.
— Что? — завертелась ты на месте. — Я думала, что похорошела.
Мы больше месяца прожили бок о бок, и связывают нас не только горестные воспоминания. Те дни, когда мы жили в живописной деревушке, притворяясь семьей, были самыми теплыми воспоминаниями за всю мою жизнь. Судьба свела нас в тот момент, когда мы с братом, лишившись всего, готовились вести бродячий, нищий и наполненный грязью образ жизни. У нас
Я крепко обнимаю тебя, и понимаю, что собственные руки дрожат. Когда мы виделись последний раз, я едва доставал тебе до груди, теперь же ты едва достаешь до моей. Ты не только Спасительница для этого острова, ты личный дух Хранитель для меня и брата. Сейчас он в Империи, и я мог бы быть там же, но я знал, что ты вернешься, и я хотел видеть тебя первым. Я не знаю, что было бы, если бы тогда не встретил тебя, и, когда я сказал тебе об этом, ты вдруг помрачнела. Лишь на мгновение, но этого хватило, чтобы я более не смел задавать подобных вопросов.
Мы пережили настоящее приключение, и после ужина мы долго говорили с тобой, обсуждая всё, что с нами произошло. Наше неловкое знакомство, где ты показалась мне большим ребенком, наш удачливый побег, ночевку за водопадом, красивую деревеньку, где мне начало казаться, что у меня вновь есть семья, и твоё исчезновение…
Я ждал твоего возвращения так искренне, как это делают только дети, и, когда мне сказали, что теперь ты запечатана вместе с Кракеном, я вновь почувствовал пустоту. Ту пустоту, которую ты только начала заполнять своим теплом. Мне начало казаться, что я проклят и теряю всех, кто мне близок. И затем твой отец и та странная жрица сказали, что ты вернешься через двадцать лет. Двадцать лет…Это казалось невыносимым. Я зачем-то приходил к океану, к тому месту, где когда-то кипела битва, бродил по берегу, но, безусловно, ты не могла выйти мне навстречу.
Ты сдержала обещание. Мы с братом ни в чем не нуждались, и во дворце о нас заботились так, словно бы мы действительно были твоими братьями. Благодаря тебе мы больше не голодали, всегда высыпались, одевались в хорошую одежду и даже учились у лучших учителей. Тогда мы с Широм поняли, что не имеем права провести подаренное тобой время бесполезно. Мы решили стать лучшими. Для себя. И для тебя…
Я много учился, много старался, и, когда Норн отправился на Север, я последовал за ним, чтобы встретиться с теми, кто обучал тебя. Твоя сестра-нагиня позволила мне остаться рядом в качестве ученика, и лишь когда я достиг результата, я позволил себе вернуться к океану, в котором была заточена ты. В один момент меня вдруг признали сильным магом, и, обернувшись к зеркалу, я увидел мужчину с короткими небрежно взлохмаченными волосами и строгим взглядом. Я не знаю, когда стал таким, но, посвятив время себе, я вдруг понял, как оно скоротечно.
Помнишь то кольцо, которое ты отдала мне? Ты сказала, что я могу продать его и жить обеспеченно. Только теперь оно на моём пальце, ведь это был твой подарок, который ты отдала мне перед своим исчезновением. И ты исчезла. Стала для людей Героем и Легендой, а я ходил вокруг твоей молчаливой статуи, вспоминая твою добродушную натуру и постоянно веселящуюся душу. Ты всегда сдерживала свои обещания, но в одном ты все же нас обманула — домой вернулись только мы.
Я действительно ждал тебя все двадцать лет. Ждал так сильно, что сейчас, рассматривая тебя в соседнем кресле, мне казалось, будто ты призрак или жестокая галлюцинация. Но вот ты подходишь ближе, рассматриваешь висящий на моей шее кулон, в шутку называешь буржуем, и я поспешно утираю слезу в уголке глаза. Ты не должна этого видеть, ведь теперь я сильный и подобное мне не к лицу. Но я так счастлив видеть тебя…Ты единственная нить, связывающая меня с тем детством, о котором я хотел помнить.