Семь желаний
Шрифт:
– Эй, приятель! – сказал я. – Пора вставать.
Марко не реагировал.
Я присел перед ним и похлопал его по плечу.
– Концерт окончен, дружище! Нам уже не страшно!
– Да двинь ему по роже! – крикнул Плосконос.
Почему-то мне стало не по себе. Я взял голову Марко и чуть повернул ее лицом к себе.
– Дружище, – произнес я, но мой голос предательски дрогнул.
Мои пальцы легли на черный запекшийся комок на лбу Марко. Что это? Глина? Алебастр? Я надавил на него и с отчаянной решимостью пробороздил ногтем.
– Господи! –
Я почувствовал, как у меня онемел и потерял чувствительность язык. Мой палец нащупал идеально круглую, еще сочащуюся кровью дырку.
Я разжал пальцы, и голова мертвеца со страшным стуком ударилась о ковер. Ноги не слушались меня, и я с большим трудом смог выпрямиться.
– Кажется, я ошибся, – едва сумел произнести я.
Несколько пар глаз, наполненных ужасом, смотрели на меня.
Вдруг с раздирающим душу криком Ольга схватилась за лицо и кинулась вниз по лестнице.
– Я не могу это видеть!! Не могу!! Боже мой, за что?!! – в истерике кричала она.
Я не хотел, не мог поверить в то, что ошибся. Марко должен, должен быть жив! Опустив голову, я еще раз посмотрел на бездыханное тело. Бред! Кошмарный сон!
– Это конец, – тихо пробормотал Плосконос и, повернувшись, стал спускаться вниз. За ним, как тень, пошла Кика. Дворник, нахмурив брови, в упор смотрел на меня. Лера, прижав ладони к лицу, беззвучно плакала, и плечи ее вздрагивали.
В отчаянии я склонился над телом и схватил руку Марко, пытаясь нащупать пульс… Нет, чуда не произошло. Этот человек был мертв.
Мой взгляд шарил по стенам, по мебели, по ковру. Я пытался найти какой-нибудь спасательный круг, какую-нибудь соломинку, за которую можно было бы ухватиться… Картины, модный светильник, кожаный диван… А что это за пластиковая коробочка, лежащая на полу у кровати? Ага, мобильный телефон. Очень кстати.
Я подобрал трубку, незаметно сунул ее в карман курки и только потом увидел, что мои руки выпачканы в крови.
«Вляпался ты, Кирилл Андреевич, – подумал я. – Причем серьезно».
Я вышел из комнаты. Дворник поднял палец. На колечке качался ключ.
– Закрывать?
– А почему ты спрашиваешь у меня, а не у своей хозяйки?
– Она сказала, что за все теперь будете отвечать вы.
На его губах можно было прочитать затаенную усмешку. Я молча сорвал с его пальца ключ и запер дверь на два оборота.
ГЛАВА 21
НА СКРУЧЕННОЙ ПРОСТЫНЕ
– Что же теперь делать? – спросила Лера.
Мы сидели в ее комнате у окна и смотрели, как медленно и тяжело разгоняется рассвет, как сквозь серую мглу проступают контуры соседних домов и за ними начинает угадываться черная масса леса. Моя голова была свободна от мыслей, словно ее основным наполнителем была вот эта серая предутренняя мгла. Не помню, когда еще я пребывал в таком эмоциональном вакууме, чувствуя себя беспомощным и растерянным. Но самым мучительным было чувство жгучего стыда.
– Светает, – тихо произнесла
– Не раньше полудня, – возразил я и тотчас прикусил себе язык. Опять корчу из себя провидца, чьи слова – вбитые по самую шляпку гвозди. Надо учиться говорить по-новому. Например: «Мне очень хотелось бы, чтобы она приехала ближе к обеду». Или: «Если бы она не приехала до вечера, я был бы безмерно рад».
Мне позарез нужно было время.
– Вам придется начинать все сначала? – спросила Лера.
– Что – все?
– Ну… Расследование.
– Зачем? Я уже все расследовал! – зло ответил я. – Разве ты не поняла, что я ни в чем не ошибся? Я не ошибся, я лишь опоздал со своими выводами! Марко разыграл вас. Он был жив после выстрела, который вы слышали. И ты наступила каблуком не в кровь, а в краску! Он был жив и веселился, наблюдая, как вы грызетесь, подозревая друг друга!
Я встал со стула и стал ходить по комнате.
– Значит, уже ничего нельзя исправить?
– Исправить! – буркнул я. – Исправить можно. Но для этого надо решить две сверхзадачи: найти убийцу и заставить его признаться. И это надо сделать до приезда милиции, иначе к вечеру ты уже будешь сидеть в следственном изоляторе.
– Но… – Губы Леры задрожали. Я напугал ее страшным словом «изолятор». – Но ведь вы доказали, что я не виновна!
Я остановился посреди комнаты, повернулся к Лере и постучал себя кулаком в грудь.
– Я частный детектив, милая! Частный! Все, что я здесь делал, – противозаконно. Ни один мой довод не имеет юридической силы. Твое оправдание стояло только на живом Марко. Мертвый Марко перечеркивает все мои потуги одним разом! Ты в самом деле сидишь по уши в уликах!
Лера заплакала от безысходности. Мне нечем было ее утешить.
– Может, – всхлипывая, произнесла она, – у вас есть знакомые в милиции?
– В милиции есть, – ответил я. – А в прокуратуре нет. Убийством будет заниматься прокуратура.
Я довел девушку до полного пессимизма. Она заплакала навзрыд. Я обрисовал ситуацию настолько черными красками, что теперь уже впору было искать светлые участки.
– Хватит убиваться, – сказал я, коснувшись рукой плеча девушки. – Кое-какая версия у меня уже проявляется.
– Какая? – тотчас вскинула голову Лера, с надеждой и тоской глядя на меня.
– Марко убил тот, кто взял пистолет в твоей машине. А легче всего это было сделать Плосконосу. Это он запер Ольгу в комнате. Когда дворник открыл наружную дверь, Плосконос незаметно выбежал из дома. Завладев пистолетом, он вернулся, вломился в комнату Виолетты и сжег записки. Мы, как бараны, побежали на первый этаж, а Плосконос незаметно зашел к Марко и прикончил его.
Лера слушала меня и кивала. Она была готова принять любую версию.
– Здесь, правда, сразу всплывает два вопроса, – продолжал я. – Как Плосконос догадался, что Марко жив, и откуда он узнал, что в твоей машине, под сиденьем, лежит «стерлинг». Но искать ответы на эти вопросы у нас нет времени.