Семейная тайна
Шрифт:
— Конечно, я суфражистка, — огрызнулась Виктория. — Как всякая здравомыслящая женщина.
Тот засмеялся, но уже без тепла:
— По мне, они такие же зануды, как и жеманные дебютантки. Делают вид, что хотят избирательных прав, но стоит посвататься мужчине из хорошей семьи — и вот они в мгновение ока позабудут о своих политических взглядах.
Виктория встала:
— Что лишь показывает, сколь мало вы уважаете женщин. Суфражисток хоть что-то волнует. А самыми большими занудами я всегда считала
Тот был удивлен ее реакцией. Виктория не винила его, она и сама удивилась собственной горячности. Она вспомнила отцовскую страстность по отношению ко всему на свете: политике, искусству, науке, музыке. Викторию огорчало и злило, что отца уже нет в живых, а этот молодой человек, у которого вся жизнь впереди, твердит, будто в мире нет ничего интересного.
Кит примиряющим жестом придержал ее за руку, и тепло его пальцев передалось через тонкий хлопок ночной сорочки.
— Я шучу. Половину всего, что я говорю, не нужно воспринимать всерьез.
В его голосе звучало удивление, и Виктория смягчилась:
— Тогда зачем говорить? Вы излагаете вполне убежденно.
— Наверное, ибо это проще, чем разобраться, во что я верю по-настоящему.
Теперь он был огорошен, и Виктория рассмеялась:
— Гораздо легче изобразить разочарование, чем признаться в обычной лени.
Уголки его губ дрогнули.
— Это аргумент. Но вы правы, нам пора идти.
Они загасили камин и установили экран. Виктория почти жалела, что их беседа тет-а-тет подошла к концу. Она была довольна собой. Они зажгли по свече, задули лампу и быстро пошли по темному коридору. Теперь он казался совсем не страшным.
Вот и главная дверь.
— Отсюда дорогу найдете? — спросил Кит шепотом.
— Конечно. Я здесь практически выросла.
Кит кивнул:
— И вы ошибаетесь, мисс Виктория.
Она задержалась:
— В чем это?
— На свете имеется нечто весьма меня волнующее и интригующее.
Виктория замерла на пороге, ее сердце забилось сильнее.
— Это вы.
Наутро Викторию разбудила возня Сюзи, которая растапливала камин. При свете дня ночные бдения казались едва ли не сном. Виктория даже задумалась, не сочинила ли она разговор с Китом. Он в самом деле считал ее интригующей?
Она приподнялась на локте, наблюдая за Сюзи. Той нынче приходилось нелегко, и Виктории было видно, как дрожат ее руки.
— Ты не заболела?
Девушка вздрогнула и уронила щепки для растопки.
— О черт! — произнесла она, глядя на кучку мусора на коврике из овечьей шерсти. — Ох, простите, мисс.
Ее щеки стали пепельными, и Виктория решила, что девочка вот-вот потеряет сознание.
— Извини, я не хотела тебя напугать. —
— Нет-нет, мисс. У меня будут неприятности…
— Глупости. Никто не узнает. А почему нынче ты? Куда подевалась Пруденс?
— Гортензия, камеристка леди Саммерсет, сказала ей, что разводить по утрам огонь не ее забота, а моя.
Виктория ловко скомкала газету и затолкала в камин, затем добавила щепок и подожгла бумагу:
— Вот и все.
— Откуда вы знаете, как это делается?
— Отец научил, когда в Швейцарии мы отправились в поход. Значит, это твоя работа — разжигать по утрам камины?
— Да, мисс, — кивнула Сюзи. — Я обхожу женские комнаты, а коридорный — мужские. Но потом Гортензия сказала, что к вам и мисс Ровене будет приходить Пруденс.
Виктория села на пятки:
— А затем сказала Пруденс, что, наоборот, этим должна заниматься ты. Какая-то бессмыслица.
Озадаченная, она помогла Сюзи собрать рассыпавшуюся растопку. Зачем это понадобилось? Жестокая шутка?
— А расскажи-ка мне, как Пруденс уживается с остальными слугами?
Сюзи вытянула губы в трубочку, как будто не знала, что ответить.
— Да все в порядке, Сюзи. Мне нужно знать.
— Ну, мне она нравится. И Стряпухе тоже, хотя она редко выказывает кому-либо симпатию. Но все остальные считают ее выскочкой из-за манер и тому подобного. Она ведет себя, словно и не служила никогда, и всем охота узнать, как она так ловко устроилась. Поэтому они подшучивают над ней и вообще.
Виктория встала и плотнее запахнула пеньюар, но продолжала дрожать, несмотря на потрескивавший в камине огонь. Сюзи отвернулась и подбросила дров.
— А что ты думаешь о Гортензии?
Сюзи скривила рот, скрывая чуть выступавшие зубы.
— О, ее никто не любит, но госпожа в ней души не чает, вот ей никто и не перечит.
— А с Пруденс они ладят?
— Поначалу нет, но сейчас Гортензия стала любезнее. Но Пруденс не изучила ее так хорошо, как мы.
Виктория задумчиво наклонила голову набок. Возможно, Сюзи поможет ей прояснить тайну миссис Тэйт.
— Сюзи? Можно, я задам тебе несколько вопросов? Даю слово, что неприятностей не будет.
Та кивнула, но страдальческое выражение на ее лице показывало, что ей не нравится подобный поворот событий. Покуда Сюзи не передумала, Виктория метнулась к кровати, схватила покрывало и завернулась в него вместе со служанкой. Когда она опустилась перед огнем, у Сюзи не осталось иного выбора, как только последовать за ней.
— Ты всю жизнь прожила в Саммерсете?
— Да, мисс.
— А что тебе рассказывали странного про Саммерсет? Что-то же было. Любой старый замок хранит предания.