Семейная тайна
Шрифт:
— Ты вырос здесь? — спросила Пруденс, желая нарушить молчание.
— У моих родителей есть ферма ближе к Холлингсу, чем к Бакстону, — кивнул Эндрю. — Мистер Кэрнс навещал поблизости каких-то родственников и заметил, какой я высокий. Мне не особо хотелось идти в услужение, но нам было тесно на ферме с тремя старшими братьями. А так я какое-то время продержусь. Надеюсь когда-нибудь обзавестись собственным клочком земли. А ты?
— Что — я? — уклончиво переспросила Пруденс.
— Да наши только
Пруденс вдруг вспомнила лорда Биллингсли, который сказал то же самое. Тогда она отмолчалась, но с Эндрю чувствовала себя в безопасности. Не значит ли это, что ей легче со слугами, чем с Бакстонами и их окружением? Да и важно ли оно в самом деле?
— Моя мать была гувернанткой Ровены и Виктории. До этого она служила горничной в Саммерсете. Но в Лондоне это не имело никакого значения. Мы с девочками всегда были вместе, и сэр Филип растил меня как родную дочь.
— Тогда почему ты сейчас у них в камеристках?
— Потому что граф не захотел принимать в своем доме человека из низкого сословия. — В ее голосе прозвучала горечь. — Ровена сказала ему, что я горничная и компаньонка Виктории, чтобы нам не пришлось расставаться.
— Мне бы это не понравилось, — фыркнул Эндрю.
— Мне тоже не нравится, — призналась Пруденс. — Но Вик и Ровена только что потеряли отца. Им не хочется потерять и меня.
— Но почему вы просто не остались в Лондоне?
— Граф настоял, — пожала плечами Пруденс. — Судя по всему, наш дом принадлежал не сэру Филипу, а ему.
— Да уж, попала ты в оборот, — присвистнул Эндрю.
— Ты же никому не расскажешь? — забеспокоилась Пруденс. — Я не хочу, чтобы о Вик и Ро сплетничали в людской.
— Ничего не поделаешь, — рассмеялся молодой человек. — Слуги только и делают, что перемывают косточки своим господам.
— Они не их господа, — отрезала Пруденс.
— Нам с тобой это ясно, а вот остальным — вряд ли. Да ладно, обо мне не волнуйся. Я никому не скажу.
Эндрю широко улыбнулся, и у нее отлегло от сердца. Похоже, она обрела еще одного друга, на которого могла положиться. Они достигли городской окраины.
— Куда тебя отвезти?
— В больницу. Знаешь, где она?
Он кивнул и свернул на узкую улочку. Пруденс вынула из кармана конверт, гадая о содержимом. Когда Ровена успела познакомиться с Джонатоном Уэллсом? Может, это старый друг? Но она ни разу не упоминала этого имени.
— Ты знаком с Джонатоном Уэллсом?
Будь Пруденс настоящей прислугой, то не спросила бы, однако она не была ею и беспокоилась за Ровену, свою названую сестру и подругу.
Эндрю в задумчивости нахмурил лоб:
— Конечно, я слышал о семействе Уэллс.
— И кто они такие?
— Дворяне. Землевладельцы. Их поместье граничит с Бакстонами. По-моему, предки Бакстонов наделили их приличным участком земли за верную службу на какой-то войне. Сейчас же они не ладят, но я не знаю почему. Никогда особо не интересовался. Меня больше волновали цены на коров и овец.
Эндрю смущенно улыбнулся, и Пруденс окончательно поняла, что он ей нравится.
— Вполне разумно. Я бы тоже не сплетничала о знати, если под боком есть семья, о которой надо заботиться.
Тот кивнул и остановил машину у больницы:
— Приехали. Тебя подождать?
— Не надо, можешь заехать пока на почту. Я до твоего возвращения немного прогуляюсь.
Они договорились встретиться у больницы через час, чтобы Пруденс, отдав письмо, успела спокойно дойти до библиотеки и обратно. Она хотела еще раз поговорить с тем стариком.
— Чем могу помочь? — спросила сидевшая за огромным столом молодая женщина, едва Пруденс вошла.
На скамье в уголке примостился юноша, читавший газету.
— У меня записка для мистера Джонатона Уэллса. — Пруденс протянула конверт.
Секретарша взяла его:
— Ваше имя, пожалуйста.
— О, это не от меня. Это от моей… подруги.
— Мне все равно нужно знать, кто его доставил. Таковы правила, — улыбнулась женщина.
Пруденс почувствовала себя глупо.
— Извините. Меня зовут Пруденс Тэйт.
За спиной зашуршали газетные листы.
— Будете ждать ответ? — поинтересовалась женщина.
Пруденс замешкалась. Ровена ничего на сей счет не сказала.
— Да, наверное.
— Присядьте.
Пруденс направилась к скамье. Оттуда на нее с недоумением смотрел русоволосый юноша, и она забеспокоилась: может, у нее что-то расстегнулось или не так с лицом.
— Я не ослышался, ваша фамилия Тэйт?
— Да, — кивнула она. — Пруденс Тэйт.
Затем она осознала, что мог означать этот вопрос, и пульс у нее участился.
Юноша встал и протянул руку:
— Моя тоже. Меня зовут Уэсли Тэйт. Я думал, что знаю всех Тэйтов в округе, но вас не припоминаю.
Пруденс растерялась, на миг позабыв о манерах. Он мог оказаться ее родственником.
— Здесь родились мои мать и отец, — ответила она, вновь обретя голос. — Возможно, мы родня. Отец умер, когда я была совсем маленькой. Я даже не знаю его имени, но мать звали Элис. Девичья фамилия мне неизвестна.
Брови юноши взлетели над голубыми, словно небо, глазами. В горле Пруденс образовался комок. Совсем как мамины.
— Постойте. Вашу мать звали Элис Тэйт?
— Вы ее знали?
Молодой человек замер, так и не отпуская ее руку.