Семейные тайны
Шрифт:
"Уйти! Уйти от Махмуда!.."
– А вчера и позавчера,- Бахадур иссякает, а надо говорить! "Вот! Нашел!!" - извините, как тут не отметить, с художником, ведь он приехал!
– Да? А я и не знал.
Бахадур увидел, что эта весть действительно удивила шефа, и почувствовал облегчение, как удалось оставить Махмуда, ведь нарочно! чтоб сбить! Прекрасно знает, кто такой Махмуд! И он решил даже диалог воспроизвести с художником, слышал да переиначил, чтоб доказать, что был всю ночь с ним. УСПЕЕТ ПЕРЕГОВОРИТЬ!!
– Спрашиваю я о самом сильном впечатлении
Да, такого не собьешь, грусть на Джанибека напала, сменив ненадолго гнев: "А я-то думал! За дочь прячется. Нет, чтобы мужественно".
"СЛЫШАЛИ, КАК ГРУЗОВИК ПРИТОРМОЗИЛ И КАКИЕ-ТО БЫСТРЫЕ ШАГИ.
Вот так-то, Анаханум. Твоя тайна. На кого положиться хочешь?"
– Устал, но масса впечатлений. А мы и узнаем.
– Можете идти.- И уже не видит Бахадура. ЗАВТРА МЕСТО БУДЕТ РОВНОЕ, А ПОСЛЕЗАВТРА-СКВЕР, И БУДТО НЕ БЫЛО ДОМА, СКАМЕЙКИ ЗДЕСЬ ЗЕЛЕНЫЕ, И КРАСКА ДАВНО ВЫСОХЛА, ДЕТИ В КОЛЯСКАХ, И ДАЖЕ ПТИЦЫ УСПЕЛИ ГНЕЗДА СВИТЬ В ГУСТОЙ КРОНЕ НЕВЕСТЬ КОГДА РАСПРОСТЕРШЕГО ЗДЕСЬ СВОИ ВЕТВИ МОГУЧЕГО ТУТОВНИКА (или дуба, если успеют подкинуть из Аранских лесов).
Вышел, будто весь день, было такое однажды, сено в стога собирал, граблями подавал, а там наверху ловили.
Да, да, успеть!
Успеть, пока не перехватили художника, увидеться с ним немедленно!
Знает Бахадур, чувствует,- уже дано задание! И звонят художнику, Бахадур поклялся бы, что слышал, как телефонный диск крутился. И по тому, сколько мгновений от номера - к номеру, по паузам, догадывался: мастерская!., его нет!., диск крутится еще, домой к нему!..
И художник поднимает трубку. "Вас желает видеть Джанибек Гусейнович!.." хорошо, если сначала. "С приездом!" - скажут.
Такси!
Гнев рыскает по коридорам, сметает со стола еженедельник, папки,- цепная реакция, и неизвестно, чем кончится - лавина! снежный ком! обвалы сотрясают горы!..
Успел! От радости даже плачет, вон он, ощупывает его:
– Старик, у меня ровно пять минут, потому что за мной сейчас придет машина.- И рукой показывает, где его ждут.
– Знаю.
– Что за тайны?
– Твой ключ, он у меня!
– Но его, помнится… Отобрал?!
– Да, да, вот он, бери.- А вид, а вид! Как загнанный зверь!- И тебя в связи с ключом вызывают.
– Да что случилось, можешь толком объяснить?
– Не вдавайся в подробности.
– То есть как?!
– Слушай внимательно и запоминай!
Поставить на место его: "Мальчишка! Как разговариваешь? И с кем!"
Бахадур спешит успеть объяснить суть, а тот додумает:
– Ты приехал позавчера.
– Но я сегодня приехал,
– Ты скажи, позавчера, твой билет проверять не будут.
– Говорю же тебе: сегодня!
– Определенно ты путаешь время. Тебе пора уже переходить с одного полушария на другое. Так вот, ты уже два дня как здесь, и мы у тебя в мастерской твой приезд отмечали.
– Кто "мы"?
– Ну я, ты и она.
– Кто "она"?
–
Пауза. И вдруг - Бахадуру художником быть, чтобы увидеть, как у того лицо удлинилось:
– Да в своем ты уме?
– Не бойся, не такой уж я дурак.
– Ты хоть понимаешь? Если с нею…
– Слава богу, ничего не случилось.
– А что она?
– Кто?
– Ну, Аня.
– Не Аня, а Анаханум, к старому своему имени вернулась, и только Анаханум, учти!
– Что здесь происходило, можешь объяснить? И быстро! У меня последняя минута.
– Платоническая любовь, устраивает тебя?
– И ты еще жив?
– Даже процветаю. Значит, так: ты приехал позавчера, мы с тобой кутили, а она тоже была, сбежала с лекций, заскочила на минуту, а потом мы довезли ее в моей машине в университет, ты сидел на заднем сиденье, и на голове у нее была чадра, ну, пошутить ей вздумалось.
– Мистика какая-то.
– Вот-вот, ты угадал. Молодчина!
– Не буду я в этой авантюре участвовать.- И серьезный взгляд. Только так. После такой поездки!
– А что отдал ключ, а?! Ведь спросит: "Как же вы могли так распорядиться мастерской?" И еще неизвестно… Постой…- Но тот уже бежал по ступенькам. А Бахадур напоследок еще:- Будь умницей, старик!.. И ты смело войдешь ко льву!Еще какая-то чепуха в этом роде.
Но тот, к кому пригласили, ни слова о ключе и мастерской, не унизится: только об ином полушарии. Не спеша, не торопясь, хотя уже давно за одиннадцать, а окна еще светятся ярко на многих этажах, будто здесь ткацкая фабрика, разгар третьей смены, и ситец метр за метром опоясывает земной шар, отмеряя пройденный художником путь, и еще, и еще… только трескотни нет, тишина и покой.
Потом художник скажет Бахадуру: "Только моя страсть к авантюрам!" (спасла тебя).
Пока шел, идея с чадрой его очень захватила, что-то вроде старой формы и нового содержания, или нет: старого содержания в обличье… запутался, но чует, что набрел на что-то важное в творчестве.
Нет, темнить не будет, хоть сам бог сиди напротив. И сразу ("Вот мужчина!" - по глазам видно, похвалил за прямоту):
– Вы меня будете ругать.
– Вас? За что?
– Каюсь и кладу голову на плаху.- От художника не скроешься: глаза! лишь на миг в них вспыхнул гнев. А потом снова безоблачная голубизна.
– И не возражайте. За ключ.
– Не понимаю.
– Я отдал ключ от мастерской, очень Анаханум просила.- "И это знает!" -Не устоял, ей надо было какие-то роли в чадре…
"Вот оно, чадра!" - Короче, деталей не знаю, что и как, а вот отдал и каюсь. Но уверяю вас, вот моя шея, а вот плаха, ничего-ничего особенного, упаси бог!
Обо всем другом - ни слова, чего не видел, того не знает: чистая правда, хоть и с примесью. И голова чугунная, еще не отошел от того полушария. А ведь как вдруг к самому себе уважение, когда бросил: "Нет, в этой авантюре…" А потом: "Какие-то роли в чадре", слаб, слаб!..