Семейные тайны
Шрифт:
— Давайте, я поговорю с Татьяной Андреевной сам? — предложил Мякиш. — И сообщу вам, что узнаю о её дочери?
— Есть предложение получше, — осенила меня идея.
— Какое же? — заинтересовался Мякиш.
— Вы мужчина, и с вами госпожа Луговая откровенничать о своей дочери не станет, — начал я с очевидного. Мякиш согласно кивнул. — Поэтому говорить с ней должна женщина. Пусть это сделает моя матушка, боярыня Анастасия Фёдоровна Левская. Встречу им устроите вы, вы же после обсудите с боярыней Левской, что она может нам пересказать, а что нет. Мне представляется, так поступить было бы и уместно, и вполне прилично.
—
— Вот и хорошо, — обрадовался хоть такой развязке Шаболдин. — Чаю, Михаил Дорофеевич, с нами не попьёте?
— Благодарю, Борис Григорьевич, с превеликим удовольствием, — охотно согласился Мякиш. — Но, с вашего позволения, один стакан только — мне ещё на доклад явиться надо.
Делать доклад пришлось и мне — отцу и матушке. Перед тем мы с Шаболдиным проводили Мякиша и договорились, что трясти Лизунова насчёт бумаг по Поляновой пристав не будет, раз в деле те бумаги использовать нельзя. Мякиш, правда, ничего не говорил, что делать, когда бумаги найдут, но я был уверен — стоит им найтись, как Михаил Дорофеевич тут же появится и заберёт их у нас. Думаю, понимал это и Шаболдин. В общем, выпили мы с ним ещё по стакану, да и отправился я домой. Эх, оставит меня Палата тайных дел без рычагов воздействия на Бельских... Хотя, чего это я? Такое случится, если бумаги, проясняющие супружескую измену Татьяны Луговой, найдут Шаболдин или Елисеев, а вот если их найду я... Пусть потом Мякиш те бумаги с князя требует, если, конечно, Бельский их не уничтожит тут же.
Боярин Левской и боярыня Левская выслушали меня со всем вниманием. За возможность лично побеседовать с «той самой Поляновой» матушка ухватилась обеими руками и с нетерпением ждала, когда это наконец произойдёт. Отец был настроен более деловито и уже, похоже, прикидывал, как это отразится на наших отношениях с Бельскими. Я же предавался горькому сожалению о том, что до матушкиного рассказа о будущей встрече так и не пойму, удастся ли использовать то, что поведает Луговая, в качестве доказательства при разговоре с князем или нет.
Обещание своё тайный исправник Мякиш выполнил и прибыл к нам уже назавтра в полдень с двумя новостями — хорошей и плохой. Анекдотов из моей прошлой жизни Михаил Дорофеевич, понятное дело, не знал, поэтому начал с новости хорошей — в Палате тайных дел предложение задействовать матушку в получении сведений о незаконной дочери Татьяны Луговой одобрили. Плохой новостью было то, что встреча матушки с матерью Александры могла состояться не ранее чем через седмицу, когда Луговая вернётся в Москву из имения, а значит, мне ещё не меньше седмицы мучаться неизвестностью. Что ж, первый раз, что ли? Опять же, чем в эти дни заняться, у меня было.
Мы открыли-таки оружейный магазин. Хорошо так открыли, с размахом. Приглашения предварительно отправили в Московское Охотничье общество, редакции охотничьих ежегодников Москвы и соседних земель, а заодно и в Царское Географическое общество — мало ли, по каким диким и опасным местам придётся путешествовать его членам. Военные и губные чины пришли в частном порядке, благо, знакомства среди них у нас имелись
Сам магазин отделали с этакой неброской роскошью, управляющего и приказчиков подобрали толковых и воспитанных, с правильной речью, тут дядя постарался, пристроил к делу родню проверенных служителей Боярской Думы и Кремлёвского архива, поручившихся за своих сыновей и племянников. Впрочем, старался не только дядя, подготовкой этих молодых людей к службе в магазине пришлось заниматься мне — научить их самих стрелять из всего, что будет продаваться в магазине, чистить оружие, снаряжать патроны к охотничьим ружьям. Я же учил их и тому, на что нужно особенно напирать в разговорах с покупателями. Не скажу, что это далось мне легко, но всё же справился.
Продавал наш магазин револьверы, карабины под револьверный патрон, охотничьи ружья и всё, что для них требовалось — машинки для переснаряжения патронов, сами патроны, гильзы, капсюли, порох, пули, дробь и картечь, открытые и закрытые кобуры для револьверов, чехлы для карабинов и охотничьих ружей, патронные сумы и подсумки, принадлежности для чистки и смазки. Оружие продавалось как в обычном исполнении, так и украшенное серебром, в золоте делать не стали, такое пойдёт по особым заказам или в подарок особым персонам. Кобуры и сумки, соответственно, тоже имелись и обычные, и из кожи дорогой выделки с тиснением. Заодно добавили заказов и заработков тем, кто шил придуманные мной сумки. В общем, ассортимент оказался пусть и не особо широким, но зато, как сказали бы в бывшем моём мире, комплексным.
Оставив торжественно открытый магазин работать, мы с гостями отправились в ресторацию Деливиретта отметить такое дело. Эти представительские расходы, как и подарки царевичу Леониду и некоторым иным дорогим гостям тоже влетели нам в копеечку, но что поделать, необходимые вложения в образ. Тем приятнее оказалось услышать тост, что провозгласил в ресторации крупнейший в Царстве Русском продавец оружия Александр Беккер. Подняв бокал шампанского, Александр Фёдорович не преминул напомнить собравшимся, что во всех городах, кроме Москвы оружие паевого товарищества боярина Левского и сыновей можно купить в его магазинах, но концовка его речи пролилась на мою душу настоящим бальзамом:
— Господа! До сего дня я полагал, что лучше всех знаю, как продавать оружие. Я ошибался!
А уже на следующий день к нам снова явился Мякиш, назначив место и время встречи матушки с Татьяной Луговой. Повеселило, что местом был назван Большой Ильинский пассаж, расположенный в двух минутах ходьбы от нашего свежеоткрытого магазина.
...Старший губной пристав Шаболдин изо всех сил сдерживал нетерпение. Мы с ним, отцом и дядей сидели в отцовском кабинете и ожидали матушку, по возвращении со встречи пожелавшую переменить платье.